— Что ж, это было впечатляющее приветствие, милорд, — сказал Кэйлеб Армак, когда они с Грейгором Стонаром шли бок о бок по выложенному каменными плитами проходу.
— Думаю, не больше, чем вы заслуживали, ваше величество. Многие из этих людей были бы уже мертвы или близки к этому, если бы не вы и императрица Шарлиан. Ни вы, ни я не смутимся, если я снова поблагодарю вас — особенно потому, что ваша переписка так ясно показала ваше собственное отношение к этому, — но жители этого города так же хорошо знают о нашем долге перед вами, как и я.
— Есть одни долги, а потом есть другие долги, милорд, — тихо сказал Кэйлеб. — Этой зимой Шарлиан и я должны были сделать все, что в наших силах, независимо от того, что вызвало катастрофу, подобную той, с которой вы столкнулись. Но никто в Чарисе не закрывает глаза на тот факт, что здешнее безумие Жаспара Клинтана во многом связано с его ссорой с нами. Если бы его война с нами не достигла той точки, до которой она дошла, ничего этого, — он взмахнул руками, жест охватил весь город за стенами дворца, — не случилось бы.
— Возможно, этого еще не случилось, ваше величество. Однако в конце концов произошло бы то же самое. — Выражение лица Стонара было суровым. — Я лгал себе об этом в течение многих лет. Я продолжал надеяться, что в Зионе может проснуться что-то отдаленно похожее на здравомыслие, когда мы были обеспокоены, но вы могли бы сказать, что за последние год или два у меня открылись глаза. Учитывая, как не только Клинтан, но и весь викариат столь давно относился к республике, нечто подобное стало неизбежным в тот момент, когда он занял кресло великого инквизитора. Мы совершили ошибку, став слишком большими, слишком могущественными… и слишком терпимыми. Полагаю, — он тонко улыбнулся, — по крайней мере, отчасти в этой терпимости может быть вина Чариса. Мы действительно, как выразился Клинтан, прежде чем окончательно сойти с ума, «забрались к вам в постель» дальше, чем любое другое крупное материковое королевство, так что, возможно, «чарисийская зараза» была отчасти виновата в… опасливом отношении к нам. Однако думаю, что было бы неправильно с вашей стороны приписывать всю заслугу вашему своенравию. — Он покачал головой. — Мы были вполне способны презирать храмовую четверку сами по себе. У нас просто не хватило смекалки — или, возможно, смелости, — чтобы что-то с этим сделать.
— Поверьте мне, милорд, — сухо ответил Кэйлеб, — несколько тысяч миль морской воды плюс тот факт, что идиоты не оставили нам выбора, во многом повлияли на «смекалку» и «храбрость» чарисийцев. — Настала его очередь покачать головой. — Мой отец предвидел это много лет назад, но это не значит, что все мы не предпочли бы избежать этого.
— Некоторых вещей нельзя избежать, ваше величество, — сказал Стонар, когда один из сиддармаркских оруженосцев у дверей конференц-зала открыл натертые вручную, блестяще отполированные двери. — У меня был довольно большой опыт в этом за последние несколько месяцев.
— Конечно. — Кэйлеб последовал за лордом-протектором в зал, майор Этроуз следовал за ним по пятам, а самые доверенные советники Стонара низко поклонились.
— И боюсь, что никто из нас еще не закончил с этим опытом, ваше величество, — ноздри Стонара раздулись. — Через наши горы не очень удобно проводить армии, но отдельные курьеры — это другое дело. Мы получаем много информации из оккупированных провинций, и ни одна из них не вызывает особого восторга.
— Я не удивлен. — Кэйлеб старательно не оглядывался через плечо на своего личного оруженосца. — У нас есть собственные шпионы и источники, и они говорят нам по существу то же, что ваши говорят вам. Вот почему я отправил графа Ханта и наших морских пехотинцев в бухту Эралт. Нам в Чарисе показалось, что на данный момент вы наиболее уязвимы на своем южном фланге, поэтому мы посчитали лучшим укрепить его, пока ждем прибытия герцога Истшера сюда, в Сиддар-Сити… и посмотрим, в какую сторону армия Бога прыгнет на севере. Но что бы мы ни делали, боюсь, мы, скорее всего, потеряем еще больше вашей территории, прежде чем сможем начать оттеснять их назад.