— В то же время, ваша светлость, честность требует от меня сказать вам, что, если бы не дополнительные нападения, ни я, ни кто-либо из моих следователей не вернулись бы к этому первоначальному инциденту и не проанализировали бы улики и показания так тщательно, как мы это сделали.
— В это я могу поверить, — прорычал Клинтан.
— Другие убийства, — продолжил Рейно, все еще встречаясь взглядом со своим хозяином, — были более очевидными — я имею в виду спланированные и тщательно выполненные убийства, — хотя, как убийцы получили доступ к квартире викария Хирмина, все еще немного неясно.
Он подумал, что не стоит упоминать тот факт, что единственная причина, по которой викарий Хирмин приобрел свое роскошное «убежище» на территории Храма, заключалась в том, чтобы обеспечить уединение для своих эзотерических вкусов. Эти вкусы стали особенно чувствительным вопросом после того, как несколько членов круга Уилсинов были осуждены за педерастию. Великий инквизитор не захотел бы об этом слышать… Тем более, что самым близким к подозреваемому был все еще неопознанный ребенок, которого личный охранник Хирмина впустил в квартиру.
Кто бы ни стоял за этим, — подумал он уже не в первый раз, — он явно много знает о своих целях и выбирает их не наугад. И не только потому, что они союзники великого инквизитора. Нет, он нацелился на них на основе… личных привычек, о которых никто за пределами инквизиции не должен ничего знать. И он использует природу этих привычек, чтобы помочь добраться до них.
Он мысленно поморщился от иронии этой мысли, поскольку именно эти привычки помогли Жаспару Клинтану убедиться в их лояльности. Проблема заключалась в том, чтобы выяснить, кто еще мог иметь доступ к записям и доказательствам, которые Клинтан очень тихо спрятал среди своих страховых полисов.
— В случаях викария Эрвина и викария Тейри методы доступа относительно ясны, — продолжил он вслух, — и у нас есть хорошие описания людей, ответственных за смерть викария Эрвина. К сожалению, я пришел к выводу, что свидетели должны были видеть убийц. Они намеренно оделись в отличительную одежду и успешно побудили, как я полагаю, абсолютно честных очевидцев отправить стражников, которые немедленно и эффективно отреагировали на нападение, в погоню за дикими вивернами, за ярко описанными нападавшими, в то время как они сами, сбросив маскировку, которая делала их такими описываемыми, просто исчезли в толпе.
— Именно такой подход убеждает меня, что мы имеем дело с организованной, хорошо обученной, одаренной воображением группой, ваша светлость, — архиепископ покачал головой. — Это не любители или фанатики, которые в порыве ярости идут прямо на свои цели, и наши обычные методы выявления врагов Матери-Церкви в данном случае не сработают.
— Я тщательно изучил записи инквизиции, не обнаружив никакой другой ситуации, подобной этой, и тот, кто это организовал, определенно не типичный сумасшедший еретик. Сбить с толку всех наших агентов и следователей таким образом — это демонстрация ума, мастерства и решимости, какими бы грязными и богохульными ни были цели, которые они перед собой поставили, а их настоящие убийцы так же искусны, как и любой из наших собственных агентов-инквизиторов. — Он глубоко вздохнул. — На самом деле, я обнаружил, что вынужден задаться вопросом, не была ли рука, стоящая за этими убийствами, также той, которая стояла за… исчезновением семьи предателя Динниса и многих других.
Как и ожидал Рейно, и без того грозное выражение лица Клинтана потемнело еще больше при напоминании о членах семьи, избежавших Наказания, которое он назначил своим врагам почти ровно два года назад. Великий инквизитор открыл рот, его глаза вспыхнули… но затем он остановился. Он сидел, впиваясь взглядом в архиепископа в течение бесконечных нервирующих секунд. Затем он оперся обеими руками о стол, еще глубже откинувшись на спинку стула, и сделал глубокий сердитый вдох.