Лично Шарлиан подозревала, что во многом именно поэтому ему было так комфортно с Айрис. Его сильно влекло к ней, но он «знал», что любой должен признать его полную непригодность в качестве серьезного претендента на ее руку. Он был достаточно уверен в своем собственном благородном звании, будучи совершенно готовым опереться на него, чтобы позволить ему проводить время, разговаривая с ней, но в то же время он знал, что она не могла рассматривать его как какую-либо брачную перспективу. Если бы ему хоть раз пришло в голову — или, возможно, было бы точнее сказать, если бы он позволил этому прийти ему в голову хотя бы раз, — что кто-то может увидеть в нем что-то подобное, он, вероятно, убежал бы в замешательстве. И если бы кто-нибудь предположил, что Айрис может быть вынуждена выйти за него замуж, эта мысль привела бы его в ужас.
На самом деле, Шарлиан боялась, что это может произойти именно так даже сейчас. К счастью, она была опытным, хитрым и беспринципным монархом. Как таковая, она знала лучше, как донести до него свое решение. Поэтому она позволила Айрис сообщить ему самой, и княжна устроила это таким образом, что даже Гектору Аплин-Армаку стало совершенно ясно, что она совсем не встревожена такой перспективой.
Одна из наших лучших идей, любовь моя, — подумала она, думая об отсутствующем Кэйлебе. — Я не знаю, будут ли они такой же хорошей парой, как оказались мы с тобой, но первые признаки кажутся благоприятными. Конечно, есть что-то немного тревожащее в абсолютной безмозглости, которой я так часто удивляюсь в глазах Гектора, когда он смотрит на нее сейчас. Хотя у меня такое чувство, что я знаю, что за этим стоит. В конце концов, он моряк.
На этот раз ей действительно пришлось поднять руку, чтобы скрыть улыбку, когда она подумала о другом моряке по фамилии Армак и о выражении, которое она не раз видела в его глазах.
И это тоже был очень приятный взгляд, — весело признала она. — Она сильно подозревала, что Айрис со временем придет к согласию по этому вопросу.
Пока она размышляла, Айрис дошла до края присутствующих и присела в реверансе перед архиепископом. Рядом с ней Дейвин поклонился, а затем они оба поцеловали кольцо Линкина, когда он протянул его. Архиепископ был выше Айрис, и его серые глаза были темными, непроницаемыми, когда он смотрел на нее. Затем он посмотрел вниз на Дейвина, безукоризненно одетого в придворную одежду, непослушные волосы на мгновение укрощены, вымытое лицо сияет… и щеголяет совершенно великолепным синяком под глазом.
Усы архиепископа, казалось, слегка дернулись, и он положил руку под подбородок Дейвина, слегка наклоняя его голову назад и в сторону, чтобы лучше оценить великолепие этого фиолетового, черного и нежно-желтого произведения искусства. Оно покрывало его глаз, поднималось над дугой брови и также растекалось по правой скуле. Очевидно, ему было всего пару дней, но время только расширило его палитру.
— Ваше высочество с кем-то поссорились?
— Нет, ваше преосвященство. — Дейвин явно нервничал больше — или, по крайней мере, нервничал более заметно, — чем Айрис, и ему пришлось сделать паузу, чтобы прочистить горло, но он не отводил взгляда от Линкина. — Я играл в бейсбол с сыновьями леди Мейры и некоторыми другими детьми здесь, во дворце. Хааралд отбил летящий мяч прямо с лучшей подачи Жакки — действительно хороший фастбол — и Тим поймал его. Но это было достаточно глубоко, чтобы Элик мог забить первым, а я играл вторым, ожидая броска от Тима, когда Элик вышел на линию. На самом деле я как бы блокировал исходную линию. — Его глаза на мгновение вспыхнули при воспоминании; затем он пожал плечами. — Элик не остановился… и я не пригнулся вовремя.
— Понятно. — Линкин убрал руку из-под подбородка мальчика и легко провел по его волосам. — Вы сразу же позаботились об этом, ваше высочество?
— Ну…. — Дейвин, казалось, слегка пошевелился и взглянул на профиль своей сестры. — Игра была ничейной, с двумя аутами в девятом, ваше преосвященство, — объяснил он, — и после того, как Элик занял вторую базу, у них была победная серия на голевой позиции. И у нас не было никого другого, кто мог бы сыграть вторым. Итак, вы понимаете, что я не мог пойти к целителям прямо тогда.
Его голос оборвался на слегка повышающейся ноте, превратив его последнее утверждение в вопрос, и на этот раз Шарлиан была уверена, что заметила, как дрогнули усы Линкина. Архиепископ искоса взглянул на Айрис, и его серые глаза сузились от удивления, когда они увидели смирение старшей сестры-мученицы в ее карих глазах. Затем он снова посмотрел на сына человека, которого ненавидел больше всего на свете, и снова взъерошил ему волосы.