Сотни жителей Сиддармарка вышли встретить чарисийцев, и он слышал, как они приветствовали их, размахивая маленькими чарисийскими флагами, которые таинственным образом появились по всему городу. Солдаты были слишком дисциплинированы, чтобы нарушать строй, но их походка стала немного бодрее, их полковые оркестры заиграли более оживленную маршевую ноту, и многим из них удалось установить зрительный контакт с более привлекательными — и более молодыми — женщинами из толпы. Они приложили все усилия, чтобы восстановить свое изношенное снаряжение после долгого, утомительного марша от Забора до залива Рамсгейт, и каблуки их ботинок вбивали булыжники с яростным, сильным ритмом.
Эти пехотные полки еще до вечера поменяют свои винтовки на новые, — подумал Мерлин, наблюдая, как они маршируют мимо него, даже не осознавая, что он здесь. И после этого они отправятся в еще одно путешествие, на этот раз на борту речных барж с двойными командами драконов, с приоритетом прохождения через каждый шлюз между ними и сражением. Они совершат поездку, проходя в среднем по пятьдесят миль или больше в день… и, скорее всего, они все равно не доберутся туда вовремя.
Он скрестил руки на груди, стоя в маленьком кармане свободного пространства, которое, казалось, всегда создавала репутация его сейджина. Никто не хотел теснить грозного сейджина Мерлина, который иногда оказывался весьма полезным. Однако в данный момент он не был уверен, что ему это очень нравится; это давало ему слишком много уединения для его мыслей.
Мрачные мысли.
Единственным по-настоящему ярким пятном был Хоуэрд Брейгарт, и даже это было чисто условно. Смешанный отряд морских пехотинцев и моряков графа Ханта решительно остановил продвижение доларского авангарда к Тесмару. Битва при Тесмаре — хотя она велась за много миль от города, Мерлин был уверен, что имя, которое Хант использовал в своих донесениях, останется в памяти — стала катастрофическим потрясением для доларцев. Это стоило им почти восьми тысяч человек, более двух третей из них убитыми и ранеными, а также восемнадцати двенадцатифунтовых полевых орудий. Это составляло двадцать процентов от первоначального боевого порядка сэра Фастира Рихтира, и удар по уверенности доларцев был еще сильнее.
К сожалению, это не имело решающего значения. Барон Трейлмин не запаниковал, хотя несколько командиров его полков были близки к этому, когда первоначальные донесения — и спасающиеся бегством выжившие на взмыленных лошадях — достигли его основных сил. Однако, в отличие от своих полковников, барон оказался гораздо более гибким, чем Мерлин мог бы пожелать. Он не был уверен, что произошло, но отреагировал быстро и с твердым пониманием оперативных и стратегических реалий. Он отступил к Тревиру на Серидане, оставив две артиллерийские батареи, один из оставшихся у него пехотных полков и четыре кавалерийских полка, чтобы задержать продвижение Ханта, пока он возводил земляные укрепления вокруг восточной части города.
У его арьергарда, к сожалению, было время восстановить боевой дух и окопаться, потому что препятствия после битвы за Тесмар задержали Ханта больше, чем рассчитывал морской пехотинец. Главная дорога через лес была полностью завалена мертвецами, лошадьми и драконами, не говоря уже о брошенных артиллерийских орудиях, их передках и фургонах с боеприпасами. Ему пришлось преодолеть этот ужасное заграждение, прежде чем он смог последовать за своим убегающим врагом, а необходимость его целителей отделять просто раненых от мертвых и следить за их надлежащим лечением еще больше замедлила процесс.
Выжившим доларцам повезло, что их победили чарисийцы, а не сиддармаркцы. Поскольку они сдались, им позволили выжить дальше, но задержка стоила Ханту целого дня, и к тому времени, когда он добрался до арьергарда Трейлмина, артиллерия и единственный поддерживающий ее пехотный полк окопались прямо поперек главной дороги. Вражеская кавалерия была скорее помехой, хотя и могла стать угрозой, но с этими пушками и этой пехотой требовалось разобраться. Ханту нужна была дорога, если он собирался поддерживать свои собственные силы так далеко от Тесмара, и поэтому он развернул свои орудия и принялся за работу.