— Жорж прав, они придут сегодня вечером, — тихо сказал полковник Стан Уиллис, глядя на лица своих командиров рот в угасающем свете. Он задавался вопросом, выглядело ли его собственное так же мрачно, как у них. — Вот почему они стреляли по деревьям. Они пытаются уничтожить — или, по крайней мере, привести в беспорядок — как можно больше наших резервистов.
Они молча смотрели на него в ответ, в то время как за его словами непрерывно гремела церковная артиллерия, и первые несколько капель дождя просеивались сквозь ветви. Большинство из них были по крайней мере на десять лет моложе его, но эти безмолвные глаза выглядели намного старше, чем год назад, подумал он.
— На их месте, — продолжил он, — я бы поставил пики впереди. В темноте, на близком расстоянии, винтовки потеряли бы большую часть своей эффективности даже без дождя, и, честно говоря, они могут позволить себе потерять пикинеров больше, чем стрелков. Они, вероятно, будут продолжать колотить по брустверу из своих пушек, пока пики не окажутся прямо перед нами, и тогда это будет ужасно. Очень уродливо.
Он глубоко вздохнул.
— Абнейр, — он посмотрел на майора Абнейра Динниса, командира 1-й роты, единственной роты чистых пикинеров, которая у него осталась, — я отправляю тебя с Жоржем. Это будет лучшая возможность для вас эффективно использовать свои пики. Я хочу, чтобы ты был в центре, прямо на дорожном полотне. Жорж, — он повернулся к майору Стивинсину, — я хочу, чтобы по три твоих взвода были на обоих флангах Абнейра. Держите седьмой и свое штабное отделение позади него в середине, чтобы усилить по мере необходимости. Хейнри, — он повернулся к нелепо юному капитану Клейринсу, — третья рота — резерв для первой и второй. Я буду с вами, стараясь следить за происходящим и, надеюсь, дам вам опытный совет более старшего и мудрого руководителя.
Его последняя фраза вызвала смешок, на который он надеялся. Возможно, это было более чем немного исполнение долга, но в этом была, по крайней мере, доля искреннего юмора. Он позволил им насладиться этим на мгновение, прежде чем посмотрел на Арналда Макинти и Гавина Салиса, командиров его 4-й и 5-й рот.
— Вы двое останетесь на своих местах, — сказал он гораздо более серьезным голосом. — Вы наша опора. Если у нас все развалится, вы те, за кем мы сплотимся… И вы также последняя позиция между нами и 43-й.
Макинти и Салис кивнули, их лица были мрачнее, чем когда-либо. 43-я пехотная дивизия полковника Пейтира Чансейла, окопавшаяся почти в сорока милях позади них, была опорой последней обороны перед самим Серабором. Под его командованием находились 123-й пехотный полк полковника Фреймана Хилдира и 76-й пехотный полк полковника Франклина Пруайта, а генерал Стонар дал ему половину чарисийских тридцатифунтовых пушек, чтобы поддержать его силы, но все его полки были недостаточно сильны. У него должно было быть шестьдесят семь сотен пехотинцев; на самом деле у него было едва ли пять тысяч человек и шесть орудий, чтобы удерживать более десяти тысяч ярдов фронта. Резервный канал и река сократили это общее количество, возможно, на треть, но это все равно было незавидное положение.
— Мы собираемся удержаться, — сказал Уиллис, снова оглядывая их лица. — Но если мы этого не сделаем, если им удастся вытолкать наши задницы отсюда, мы сплотимся вокруг линии полковника Чансейла. Ему понадобятся все ружья и пики, которые он сможет выставить, когда придет его очередь, и мы собираемся отдать их ему. Поймите меня в этом и убедитесь, что все остальные наши люди тоже это понимают. Это все, что мы можем сделать. Мне все равно, даже если они приведут с собой саму Шан-вей, это все, что мы можем сделать.
Полковник Спинцир Мейрей, командир 2-го полка дивизии «Лэнгхорн», откинул голову назад и улыбнулся, глядя на дождь. В некотором смысле это было немного похоже на позолоту шипастого шиповника. Еретики уже превратили все ущелье в грязную, хлюпающую трясину. В любом месте, кроме самого дорожного полотна, человек, скорее всего, наступит в затопленную выбоину глубже своего роста, и он видел, как даже драконы так основательно увязали, что по крайней мере одного из них пришлось оставить там, где он был, потому что они просто не могли вытащить его обратно из грязи. Так что им вряд ли нужен был еще один дождь, чтобы сделать поход еще более плачевным.
Но это был прекрасный, прекрасный, посланный Лэнгхорном дождь, по взвешенному мнению Мейрея. Дождь, который становился все сильнее, лил с неба чернее, чем сапоги для верховой езды Шан-вей, и обещал намочить запал любого когда-либо изготовленного ружья.