Броненосцы до сих пор видели очень мало барж, а то немногое, что они видели, было привязано вдоль берега реки, пока они не прошли мимо. Кавалерийские патрули, прочесывающие дороги по обе стороны Айс-Эш, следили за этим, пока они были на дружественной территории, и более чем на пятьдесят миль вглубь Нью-Нортленд, если уж на то пошло. С этого момента удобной кавалерии не будет, и Барнс засунул руки в карманы кителя вместо того, чтобы нервно вытирать их о брюки.
— Очень хорошо, Абьюкира, — сказал он связисту. — Подтвердите его сигнал, а затем поднимите сигнал о продолжении.
— Есть, есть, сэр.
— Скорость тринадцать узлов, оба двигателя.
— Вперед тринадцать узлов, есть, сэр.
Снова зазвонили телеграфы, и Барнс услышал, как телеграфист склонился над бронзовой трубой — «голосовой трубой», как назвал ее мастер Хаусмин, — в машинное отделение, чтобы подтвердить относительную скорость по воде. Учитывая течение в три узла, их истинная скорость составила бы всего десять узлов, но к настоящему времени лейтенант Бейристир и его нефтяники имели очень хорошее представление о том, сколько оборотов в минуту соответствует заданной скорости, и Барнс мог рассчитывать на телеграфиста, который научит их любым тонким настройкам.
Было так удобно иметь постоянный указатель скорости здесь, на боевой рубке, подключенный к винту в закрытом туннеле питометра под килем «Делтака».
Смирись с этим, — подумал он с иронией. — Все твои опасения по поводу «правильных военных кораблей» — это затухающая остаточная борьба с тем, как сильно тебе нравится то, что может сделать этот корабль, Халком!
— А теперь, мастер Миклейн, — он повернулся к лоцману каналов, — полагаю, это зависит от вас.
— Да, капитан, думаю, что это так.
Жеймис Миклейн никогда в жизни не был в море, но он проплыл больше миль, чем большинство профессиональных морских офицеров, и все это на пресной воде. Вся его карьера прошла на реках и каналах Ист-Хейвена в службе каналов, управляемой орденом Лэнгхорна, и ни один человек на свете не знал их лучше, чем он. Даже буксируемые баржи нуждались в рулевых, но Миклейн был чем-то большим. Он был одним из главных лоцманов каналов, людей, которым было поручено обновлять карты не только каналов, но и рек, которые они соединяли, сообщать, когда и где требуется ремонт, и предлагать возможные улучшения маршрутов.
Теперь широкоплечий седовласый лоцман в потертой, поношенной форме службы каналов сунул трубку в рот и вышел на правое крыло мостика за пределами боевой рубки «Делтака».
Барнс последовал за ним через тяжелобронированную дверь боевой рубки, которая была открыта на задвижку, чтобы он мог передать инструкции рулевому главстаршине Фиргирсину. Он достал из кармана свечу Шан-вей, чиркнул ею о железные перила мостика из деревянных досок и, сложив левую руку чашечкой, чтобы заслонить пламя, поднес ее к трубке Миклейна.
Лоцман колебался всего мгновение, затем наклонился вперед — немного осторожно — и пыхнул табаком. Ароматный дым вился вокруг его ушей, когда он выпрямился, и он криво ухмыльнулся Барнсу через трубку.
— Первый раз, когда я действительно вижу такое, капитан. Немного… неожиданной стороной, полагаю, лучше всего выразиться так. Впрочем, удобно.
— Я тоже нашел их такими, — согласился Барнс, бросая потухшую свечу в плевательницу, предназначенную для рулевых, которые использовали жевательный лист, и Миклейн усмехнулся.