— Капитан, мне нужно иметь возможность видеть. — Ответ пришел с крыла мостика. — В центре Оларна есть мост через канал, и мне нужно быть уверенным, что мы достаточно высоко, чтобы попасть в каземат, а не в боевую рубку, так что…
— Так что вы увидите это отсюда, — решительно сказал Барнс. — Я не знаю, слышали ли они, что мы приближаемся, или нет, но если кто-то смотрел в нашу сторону, они, вероятно, только что увидели эти искры. Так что идите сюда под броню, сейчас же. — Он обнажил зубы в тонкой улыбке. — Мы не можем позволить, чтобы с вами что-то случилось в начале рейда.
На мгновение ему показалось, что лоцман собирается возразить. Но затем Миклейн вошел в боевую рубку, захлопнул бронированную дверь и плотно закрыл ее.
— Возможно, вы правы, капитан, — признал он, улыбаясь в тусклом красном свете фонаря над штурманским столом. — Кроме того, это всего лишь деревянный мост, если уж на то пошло.
— Милый Лэнгхорн! — крикнул кто-то, и Эдминд Мейб невольно отступил назад, когда чудовище, неуклюже карабкающееся вверх по каналу, наконец попало в полосу света от фонарей на набережной канала.
Оно было огромно! Огромное, похожее на плиту существо ночи, фыркающее из темноты с нелепой скоростью, толкая перед собой широкую подковообразную волну. Оно было черным, как породившая его тьма, и две высокие дымовые трубы изрыгали дым. Роты ополчения, выстроившиеся вдоль доков, открыли огонь из арбалетов и фитильных ружей, и мушкетные вспышки разорвали темноту. Они показали ему надвигающийся кошмар более четко, и он увидел, как арбалетные болты и мушкетные пули одинаково прыгают и искрят, отскакивая, как будто их цель была сделана из железа. И там были открытые…
— Огонь! — закричал он. — Стреляй, сколько сможешь!
— Рад, что вы сделали это предложение, капитан! — Жеймису Миклейну пришлось говорить громко, даже внутри боевой рубки, чтобы его услышали из-за внезапного грохота мушкетной стрельбы. — Сейчас там было бы немного оживленно!
Барнс кивнул, но в данный момент у него на уме были другие вещи. Он наклонился ближе к переборке, вглядываясь в смотровую щель правого борта, когда темнота ожила сотнями вспышек выстрелов. Он слышал, как по крайней мере две или три мушкетные пули врезались в броню рядом со смотровой щелью, и вполне возможно, что некоторые из этих других пуль попадут внутрь корабля через открытые орудийные порты. Он надеялся, что нет, но что беспокоило его больше, так это то, что выглядело как несколько полевых пушек, выстроенных вдоль набережной канала.
Он еще мгновение напрягал зрение, затем схватил обеими руками голосовую трубку, подключенную к орудийной палубе, и наклонился над ней.
— Движение по правому борту! — крикнул он. — Полевые орудия!
Он приложил ухо поближе к раструбу трубки в форме колокола, и оттуда донесся голос Павала Бладиснберга.
— Движение по правому борту, есть, сэр! Цели — полевые орудия!
Барнс удовлетворенно кивнул и выпрямился, чтобы снова выглянуть в щель.
Отчаянное предупреждение майора Мейба позволило двум третям орудий лейтенанта Прейито выстрелить до того, как орудия, торчащие из этих открытых орудийных портов, смогли нацелиться на них. Он улыбнулся со злобным удовлетворением, когда вспыхнули длинные, зловещие языки пламени. Он не знал, что приближается вверх по реке, поэтому он приказал Прейито зарядить половину своих орудий ядрами, а половину снарядами, и с нетерпением наблюдал, как артиллерийский огонь обрушился на приближающееся… что бы это ни было.
Это предвкушение внезапно исчезло, когда пушечные ядра отскочили от него так же легко, как мушкетные пули. У него отвисла челюсть, когда орудия Прейито оставили его совершенно без заметных попаданий, а затем он бросился на землю, когда в дело вступили восемь тридцатифунтовых орудий.
— Огонь! — крикнул Павел Бладиснберг, и орудия «Делтака» выстрелили в первый раз, как сам молот Шан-вэй.
Бладиснберг задавался вопросом, как это будет звучать внутри бронированной коробки. Теперь он знал и был рад, что вставил ватные затычки в уши, прежде чем отдать приказ стрелять. Орудия с визгом отскочили, когда трение новых затворных лафетов Мандрейна поглотило отдачу. Дула проникли внутрь, выпустив клубы дыма, которые превратили всю просторную палубу в окутанную туманом, дурно пахнущую пещеру. Мощные воздуходувки, встроенные в заднюю часть каземата, высасывали дым так быстро, как только могли, но это все равно требовало времени, и он слышал, как его орудийные расчеты кашляли и отплевывались.