За это должна была заплатить Шан-вей, и он задавался вопросом, где был другой из них. Согласно отрывочным сообщениям, которые он наконец получил, их должно было быть двое, но нигде не было видно больше одного.
Может быть, кому-то действительно удалось потопить другого ублюдка, — злобно подумал он. — Это было бы здорово. Но теперь…
Он сделал все, что мог, особенно после того, что еретики сделали с его линией огня под Серабором. Это фиаско все еще оставляло кислый привкус у него во рту, но Гортик Нибар был абсолютно прав, отступив. Некоторые другие офицеры Уиршима выступали за то, чтобы окопаться дальше — возможно, в Терикире, — но Гортик снова оказался прав. С разрушением моста магистральной дороги через озеро Виверн-Нэрроуз еретики не могли воспользоваться своим преимуществом до того, как армия Бога продумает свою реакцию на их новейшее оружие. И они больше не оставляли врагу тропы ящеров на вершинах утесов. Ожесточенная битва среди облаков стоила ему больше людей, чем еретикам — он был уверен в этом, учитывая их забытую Лэнгхорном способность заряжать и стрелять лежа, — но у него было больше людей, и перестрелка туда-сюда, по крайней мере, удерживала еретиков от размещения этих… этих портативных их пушек где-то позади его основных позиций. И что бы ни делали еретики на другом конце ущелья, его армия усилила контроль Матери-Церкви над всем к северу от Мун-Торн и к западу от залива Раншейр. Он был совершенно готов сидеть здесь и держать пробку в бутылке, пока агенты великого инквизитора выясняли, как еретики совершили свой последний сюрприз.
И как только мы это узнаем, как только мы сможем сделать то же самое, мы отправимся обратно в ущелье и надерем им задницы между ушей!
Эта мысль прозвучала далеким голосом в глубине его мозга, когда он посмотрел вниз на тридцать одну двенадцатифунтовую пушку — большую часть уцелевших полевых орудий его армии, — установленную вдоль берега канала за наспех сооруженными брустверами из мешков с песком и брусчатки. Расстояние было абсурдно малым, когда он наблюдал, как они целятся, и почувствовал, как его губы сжались в предвкушении. Крошечный кусочек информации, который он получил, предполагал, что снаряды, по крайней мере, никак не действовали на бронированные борта этой штуки, поэтому он приказал заряжать их ядрами… и стрелять двойными пороховыми зарядами.
Его артиллеристы понимали угрозу, которую представлял черный монстр, и они даже не моргнули, услышав его опасную команду.
Теперь этот длинный ряд пушек взорвался оглушительным раскатистым взрывом, и коричневая вода вокруг чарисийского корабля внезапно превратилась в белую мучительную пену от падающих масс железа.
Корпус «Делтака» звенел, как огромный колокол — или, возможно, скорее как еще более огромный набор ветряных колокольчиков, подумал Барнс, прислушиваясь к скорострельным ударам железных ядер по стальной броне своего корабля. Одно пробило трубу правого борта, из-за чего дым повалил с обеих сторон нового дымового отверстия. Еще больше попало в ходовой мостик, пробив дыры в его деревянной обшивке. По меньшей мере три попали в саму боевую рубку с лязгом, похожим на удар самой большой в мире кувалды. Но, несмотря на весь шум, всю ярость выстрелов и дым, клубящийся над огромной батареей полевых орудий, ни один человек на борту «Делтака» не пострадал.
Халком Барнс смотрел в смотровую щель, как его корабль почти остановился под натиском своих реверсирующих двигателей.
— Остановите двигатели!
— Остановить двигатели, есть, сэр! — ответил телеграфист, и колокола зазвенели, когда последний импульс движения «Делтака» рассеялся.
— Теперь в любое время, мастер Бладиснберг! — крикнул он вниз по переговорной трубе.
— Заткните уши, сэр!
Ответ едва ли был правильным, с усмешкой подумал Барнс, но это был хороший совет, и он последовал ему… как раз в тот момент, когда «Делтак» наконец выстрелил в ответ.
Глаза Уиршима расширились от изумления, когда одиннадцать тридцатифунтовых пушек выстрелили почти одновременно. Их снаряды врезались в плотно набитые баржи, полностью игнорируя его грохочущие полевые орудия, и в ответ раздались взрывы. Огромные вспышки, облака осколков, столбы дыма — они извергались, как отвратительные, порожденные адом грибы, и, наблюдая за этими катастрофическими взрывами, епископ воинствующий был чрезвычайно благодарен, что приказал экипажам барж сойти на берег.