— Ни одна из сторон не сможет начать кампанию до следующего лета. Я думаю, нам нужно потратить оставшееся время на изучение всего, что мы можем, о новом оружии еретиков и их дымящихся железных кораблях. Если наши шпионы и инквизиция смогут это сделать, я думаю, мы с Аллейном можем пообещать, что в мае или июне следующего года у нас будет армия, готовая использовать эту информацию.
.XI
Гроза прокатилась по Сиддар-Сити, надвигаясь с запада на Старую провинцию. Ветер ревел над крышами, вздымая массивные черные тучи, а молния сверкала и ярилась, освещая эти толстобрюхие облака изнутри, окрашивая их в пурпурный и белый цвета на фоне собственных зазубренных развилок.
Одна из этих вилок ярости ударила в богато украшенный молниеотвод на вершине дворца лорда-протектора. Блеск удара превратил ночь в день, ошеломив любой неосторожный глаз, а гулкий раскат грома сотряс город, как молот Шан-вей. Многие жители столицы — особенно приверженцы Храма, — дрогнули, замкнулись в себе, в некоторых случаях фактически прятались под одеялами или даже под кроватями, в то время как Лэнгхорн шествовал по небесам в ужасном сиянии своего Ракураи, изливая свою ярость на людей, которые предали Мать-Церковь.
Мерлин Этроуз этого не делал.
Он сидел в своей темной комнате с открытым окном, вдыхая запах штормового озона, наблюдая за молниями, слушая шум дождя. Он позволил ярости бури омыть себя, позволил ей потрескивать и бурлить вокруг него, кипя от энергии, и глубоко в его сердце были образы той другой, более сильной бури, надвигающейся с запада. Шторм не безличной, безразличной природы, но построенный из стали и пороха, из огня, меча и веревки и подпитываемый ненавистью.
— Мерлин?
Голос тихо заговорил ему на ухо, и он закрыл глаза. Возможно, — подумал он, — если он будет сидеть очень тихо, то сможет спрятаться от этого.
— Мерлин, — повторил голос тверже, отказываясь быть проигнорированным, и он устало вздохнул.
— Да, Нарман?
— Кэйлеб беспокоится о тебе, — сказал Нарман Бейц, и в видении Мерлина появился образ. Пухлый маленький князь сидел на своем любимом балконе в Эрейсторе… и шторм, очень похожий на тот, что бушевал над Сиддар-Сити, с ревом и воем налетел на залив Эрейстор.
— Он не должен. — Мерлин посмотрел мимо проецируемого шторма в свою собственную реальность. Дождь хлестал в окно, ударяя его в лицо, как океанские брызги, и он чувствовал его холодный и свежий вкус на губах. — Я в порядке.
— Нет, это не так, — не согласился Нарман.
— Конечно, я в порядке. — Мерлин закрыл глаза, его профиль вырисовывался на фоне окна, когда новая молния прорезала облака. — Я бессмертен, Нарман. Я машина, даже если я действительно думаю, что я тоже Нимуэ Албан. Что может причинить мне вред?
Нарман поморщился от боли в этом неутомимом, но глубоком, измученном голосе.
— Ты не можешь этого сделать, — тихо сказал он. — Ты просто не можешь, Мерлин.
— Сделать что? — голос Мерлина стал жестче, почти сердитым. — Что вы все хотите, чтобы я перестал делать, Нарман?!
— Знаешь, — задумчиво сказал Нарман, — если на Сейфхолде есть хоть один человек, способный лучше меня понять, что с тобой происходит, я не могу себе представить, кто бы это мог быть. Ты думаешь, что ты машина, которая считает себя человеком? — Эмерэлдец хрипло усмехнулся. — Кем это делает меня? Я даже не машина, Мерлин — просто мысль в разуме Бога… и компьютера, которую ты создал!
Настала очередь Мерлина вздрогнуть, даже не открывая глаз.
— Я не жалуюсь, — продолжил Нарман, как будто прочитал мысли Мерлина. — Я многое потерял, но приобрел еще больше — особенно учитывая альтернативу! — Он засмеялся более непринужденно. — Но это дает мне другую точку зрения, отличную от других… и это дает мне больше времени на размышления, чем кому-либо другому. Разве не поэтому вы все передали мне так много анализа разведданных? Но отчеты снарков — это не единственное, о чем я думаю, вы знаете. Я также думаю о друзьях. О людях, которых я люблю. И я много думал о тебе в последнее время.