— Я знаю, что это трудное решение для тебя, Уэслей, — сказала теперь леди Жейн, ставя свою чашку и глядя в глаза своему мужу через стол. — С тобой все будет в порядке? Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы ожидать, что тебе будет комфортно с этим, что бы ни говорил совет. Но сможешь ли ты с этим жить?
В столовой на несколько секунд воцарилась тишина. Затем, наконец, Паркейр глубоко вздохнул и кивнул.
— Да, — сказал он. — Ты права, мне никогда не будет комфортно с этим, но сейчас не «комфортные» времена.
Он слабо улыбнулся. Это было мимолетное выражение, и оно исчезло, когда он снова посмотрел на медленно сгущающийся снегопад.
— Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда сынам и дочерям Божьим придется выбирать между двумя совершенно разными группами людей, утверждающих, что они говорят от имени Его и архангелов, — тихо сказал он. — Никогда не хотел дожить до такого дня. Но это случилось, и мы должны справиться с этим как можно лучше.
Он отвернулся от окна, и его глаза сфокусировались, когда он посмотрел сначала на свою жену, а затем на сына.
— Я знаю, что вы оба были… нетерпеливы со мной по этому вопросу. — Эдим начал что-то говорить, но поднятая рука Паркейра остановила его. — Я сказал «нетерпеливый», Эдим, и это было все, что я имел в виду. И, честно говоря, я был недоволен собой. Человек должен знать, во что он верит, на чем он стоит, чего Бог требует от него, и у него должно быть мужество занять эту позицию. Но я боролся с собой почти с тех пор, как началась эта война, и особенно после инцидента в Ферейде и того, что произошло в Зионе прошлой зимой. Раньше не было ничего подобного с тем, что должно быть ясно, и даже если бы это было так просто и ясно, как мне хотелось бы, у лорда клана есть обязательства и ответственность. Человек может занять любую позицию, которую требуют от него Бог и его совесть, и принять последствия своих действий, но лорд клана отвечает за всех людей, которые смотрят на него как на лидера, — его решения имеют последствия для слишком многих людей, чтобы он мог импульсивно принять какое-либо важное решение. И в тишине своих собственных мыслей он должен спросить себя, имеет ли он право брать всех этих других людей с собой туда, куда он в конечном итоге решит отправиться.
В столовой было очень тихо, и его глаза были темными, когда он переводил взгляд с жены на сына, двух самых важных людей в его собственной жизни.
— Мать-Церковь была рукоположена самим Лэнгхорном по собственному повелению Бога. Мы обязаны ей повиноваться не только потому, что Лэнгхорн создал ее, но и по той причине, по которой он создал ее — быть хранительницей душ мужчин и женщин, хранительницей Божьего мира и надежды всех Его детей на бессмертие. И все же… и все же… — Он покачал головой, выражение его лица было печальным. — Мать-Церковь говорит сейчас голосом Жаспара Клинтана, и то, что она говорит, вбило клин в ее собственное сердце. Епископ Травис сделал все возможное, чтобы смягчить это здесь, в Рэйвенсленде, но даже такой хороший человек, как он, не может скрыть резкость этого голоса. Или тот факт, что он обнаруживает, насколько не согласен со многим из того, что там говорится.
Он покачал головой, выражение его лица было печальным.
— Я не знаю, как это началось, или почему Клинтан и другие — даже здесь, даже сейчас, он избегал термина «храмовая четверка», — отметил Эдим, — стремились уничтожить Чарис. Но я точно знаю, что если бы я был Хааралдом Армаком, я бы отреагировал точно так же, как он. И в моем сердце или разуме нет никаких сомнений в том, что именно викарий Жаспар действительно руководит этим расколом. Возможно, он прав, поступая так, и Лэнгхорн знает, что с истинным слугой Шан-вей нужно обращаться сурово, как приказал Шулер. Тем не менее, доктрина, которую он провозгласил, и политика, которую он проводит, только расширяют раскол. Они оправдывают это неповиновением «Церкви Чариса» Храму, и я понимаю, как такие люди, как Мейкел Стейнейр, или Шарлиан из Чисхолма, или Кэйлеб Армак, могут видеть в действиях инквизиции только руку самой Шан-вей. Ничто из этого не меняет того факта, что, бросая вызов авторитету великого викария, они угрожают полностью расколоть Мать-Церковь.
— И именно поэтому для меня все было так далеко от ясности. Но ясно это или нет, мы призваны принимать решения, и совет принял решение. Не могу притворяться, что полностью согласен с этим решением, но я также не могу игнорировать или отрицать аргументы тех, кто настаивал на этом… или что епископ Травис «случайно» оказался отозван из собора Марисала по срочным делам в течение пяти дней, когда он знал, что мы будем обсуждать это.