— Доброе утро, ваше высочество, — произнес голос позади нее. — Могу я присоединиться к вам?
— Конечно, же, можете, ваше преосвященство. — Улыбка сменила ее задумчивый хмурый взгляд, и она отвернулась от перил, чтобы поприветствовать говорившего. — В конце концов, это ваш балкон.
— В некотором смысле это правда, — ответил Мейкел Стейнейр с ответной мягкой улыбкой. — Во всяком случае, на данный момент. Лично я предпочитаю думать, что просто держу его для своего возможного преемника. Хотя, на самом деле, вы знаете, я действительно скучаю по тому более спартанскому маленькому дворцу вон там. — Рубиновое кольцо на его руке сверкнуло в солнечном свете, когда он указал на здание с дальней стороны Теллесбергского собора, где проживал епископ Теллесберга. Оно действительно было меньше архиепископского дворца… и все же больше любого другого сооружения в поле зрения. — Скромная маленькая лачуга, я знаю, но правда в том, что мне действительно не нужны дополнительные семнадцать спален, второй бальный зал или парадная столовая, — продолжил архиепископ Чариса, его улыбка стала почти озорной. — Четырнадцать спален и одна столовая — по общему признанию, больших размеров, но всего одна — были вполне достаточны для моих нужд, когда я был простым епископом, и уверен, что смог бы жить в таких стесненных условиях даже сейчас, если бы мне действительно пришлось.
Губы Айрис дрогнули от тона Стейнейра, и это тоже было то, во что она не поверила бы, что это возможно всего два месяца назад. В конце концов, архиепископ был самым сердцем ереси и голосом отступничества. Это было то, чему учила инквизиция, и способность Стейнейра уводить верующих от Матери-Церкви, даже из числа ее собственного духовенства, была легендарной. Она читала отчеты графа Кориса о визите Стейнейра в Корисанду, о том, как он привлек к себе подданных ее отца, и не понимала, как это могло произойти. Какой зловещий дар даровала ему Шан-вей, позволивший ему так легко обмануть верующих, чтобы они поверили его словам? Чтобы околдовать собственных епископов и священников Матери-Церкви, чтобы они признали его власть выше власти самого великого викария? Что бы ни было правдой в реакции Кэйлеба Армака на нападение на его королевство, на смерть его отца в бою, истинную вину за раскол нес Мейкел Стейнейр, отпавший епископ и предатель Матери-Церкви, поскольку именно он возглавил восстание против Храма и викариата изнутри Матери-Церкви, впервые после восстания Шан-вей расколов весь мир на враждующие лагеря.
И все же она обнаружила, что невозможно увидеть этого монстра в нежных, сострадательных глазах еретического архиепископа… или провести десять минут в его присутствии, не почувствовав, как он почти бессознательно тянется к окружающим.
Кэйлеб и Шарлиан педантично не требовали, чтобы Дейвин и она посещали мессу в Теллесбергском соборе. Они даже гарантировали им регулярный доступ к отцу Дэвису Тирниру, верховному священнику, который бесстрашно сохранял свою верность Храму и великому викарию. Они позволили ему отслужить для них частную мессу в одной из многочисленных маленьких часовен архиепископского дворца, со строгим соблюдением святости исповедальни. Это было достаточно удивительно и полностью противоречило версии великого инквизитора о событиях в Чарисе, когда сторонникам Храма действительно было разрешено исповедовать свою веру — их приверженность великому викарию и храмовой четверке — открыто в самом сердце Теллесберга, не опасаясь подавления со стороны короны или Церкви. Она слишком хорошо знала, что случалось с любым, кто открыто исповедовал реформизм — а тем более с любым намеком на поддержку Церкви Чариса! — в Делфераке или любом другом материковом королевстве. Как могло случиться, что здесь, в самой столице империи, у которой не было надежды на победу или даже выживание без поражения Матери-Церкви, те, кто оставался ей верен, были защищены короной, даже в то время как реформисты подвергались жестоким преследованиям в других странах? В этом не было никакого смысла — вообще никакого, — но свидетельства ее собственных глаз и ушей заставили ее признать, что это правда, и сам отец Дэвис признал это.