Мама явилась на аэродром: на ногах зимние сапоги, теплые по питерским меркам, на плечах зимнее пальто — тоже теплое по питерским меркам, но по тогдашней моде короткое. По колено, стало быть. Проверяющий стал хихикать, хлопая себя кроличьими перчатками по ватным штанам. Хихикал он, надо заметить, недолго. Вертолет взлетел, я сразу заснула. Я уже и тогда засыпала сразу по отправлении любого транспорта. На этом месте маман заявила проверяющему:
— Подержите ребенка! — И вручила ему мою раскинувшуюся тушку.
Деваться ему было некуда, вот он и взял.
Людмила Ивановна обмотала мерзнущие коленки первым, что попалось под руку, и стала пялиться в окно. А проверяющий держал меня. Ему было неудобно, потому что так долго на руках он не держал спящего ребенка никогда. Да и дитя было не грудное — три года и семнадцать килограммов на тот момент мне уже исполнилось.
В общем, когда вертолет стал приближаться к войсковой части, проверяющий страшным шепотом закричал пилоту:
— Где живет этот чертов лейтенант? Сажай вертушку около дома!
Папочка мой был в это время на посту. Тут в комнату ворвался вестовой с криком:
— Товарищ лейтенант! Там ваша жена прилетела, проверяющего из полка привезла! Около вашего дома садятся!
Вот так мы и появились в этой точке ПВО под Усть-Карой.
Глава четвертая
О пользе телесных наказаний
Раз в неделю офицеры брали ноги в руки, жен (у кого были) под руку и шли на склад получать паек. Родители свято верили в то, что их дочь, то есть я — разумное создание, несмотря на небольшой возраст. Поэтому решили, что они мне сейчас быстренько объяснят, сколько пройдет какая стрелочка на часах до их возвращения, быстренько сгоняют за продуктами, и все будет разлюли-малина. Показали, рассказали, оставили в комнате со мной собаку-лайку по кличке Муха, которая приблудилась неизвестно откуда, а папа заманил ее к нам с помощью печенья и сгущенки — невиданных за полярным кругом деликатесов. Собака была умная, но я была гораздо умнее и изобретательнее.
Я ждала-ждала. Время тянулось очень медленно. Прямо невозможно медленно. Стрелочка на часах, как мне показалось, приклеилась к одному месту. Я сидела и внимательно на нее смотрела — нет, не движется. Ну ладно, есть же другие методы и способы. Пришлось взять часы в руки и перевести стрелочку на деление, когда должны появиться родители. Родители, как ни странно, не появились. Я подождала еще немножко. Порисовала. Они не шли.
«Надо порадовать маму с папой, они, наверное, тоже без меня соскучились!» — подумала я и стала одеваться.
И оделась, как могла. Как может одеться трехлетний ребенок для выхода на улицу в условиях Крайнего Севера? Как особа сообразительная, я нацепила на себя и ватные штанишки, и шапочку, и шарфик, и шубку. Шубку, правда, застегнула кривовато — но я очень гордилась произведенными действиями. Потом немножко подумала, выпила стакан воды из графина. Больше пить не хотелось, поэтому остальное вылила. Взяла графин за горлышко и долбанула им окно. Первый же порыв ветра обжег лицо и заставил Муху как-то странно заскулить. Но! Мы не привыкли отступать. Я долго рихтовала графином острые осколки стекла, чтобы не порезаться, потом оставила графин на столе, надела варежки и по поленнице под окном скатилась вниз.
На улице было чудесно. Во-первых, стояла полярная ночь.
Во-вторых, начиналась низовая метель. Для тех, кто не в курсе, низовая метель — страшное чудовище. Все воздушные потоки, несущие снежинки, мечутся прямо у земли. То есть от метра до трех от земли ничего не видно в принципе. Вытянутая рука растворяется вдали. А вот если забраться на крыльцо — видно все, потому что вверху воздух совершенно чист.
Но метель еще не совсем бушевала, она только начиналась. Поэтому кое-что пока можно было разглядеть.
Я шла в том направлении, которое казалось мне правильным, и думала: «Вот обрадуются родители такому сюрпризу! А я им и помочь могу, например, поднести пару банок сухого молока!»
И так могла бы я думать очень долго, практически до конца, потому что шла не в сторону склада, а в сторону Карского моря. Часть располагалась аккурат на берегу. То есть — шельфовый ледничок, и вот она, Байдаратская губа. А людей вокруг нет на расстоянии пяти километров. В пяти километрах поселок ненецкий, но это все равно в сторону склада, а не в ту, в которую я шла.