«Пока в жандармерии допрашивали Идохару, наступило 15 августа. Япония официально приняла Потсдамскую декларацию, и с той минуты прекратил» своё существование японская армия, военный трибунал и жандармерия.
Идохара очутился на свободе, и, поскольку он не выдал своих сообщников, ему, само собой, предоставили преимущественное право распоряжаться награбленным. Тут открылось широчайшее поле деятельности для Идохары, проявившего верх хитроумия и деловитости при продаже припрятанного военного имущества. В то время как японский народ страдал от жесточайшей нехватки в еде и одежде, Идохара богател от продажи по баснословным ценам столь необходимых населению товаров. Постепенно он отстранил от дела остальных сообщников: от одних откупился, другим пригрозил разоблачением. Ему нетрудно было это осуществить, так как эти бывшие военные ничего не смыслили в торговых операциях. Вначале, когда страна испытывала товарный голод и автопокрышки и одежда ценились на вес золота, он продавал именно эти товары, накапливая деньги, которые потом успешно пустил в дело. Потом, когда страна немного воспрянула и на прилавках появились предметы первой необходимости, он пустил в ход вывезенные из сейфов министерства военного снабжения промышленные алмазы, среди которых оказались и прекрасные камни. Они были отданы ювелирам на обработку и проданы через одну фирму по очень высоким ценам.
Идохара понимал, что хаос в экономике не будет длиться вечно: наступит время, когда придётся прекратить сомнительные сделки на чёрном рынке и занятья добропорядочной предпринимательской деятельностью. И для этого ему опять-таки представился Удобный случай: он помог деньгами Сугинуме, получив взамен его покровительство. Сугинума в то время расширял свои предприятия и крайне нуждался в Деньгах. Идохара узнал об этом, выложил перед ним восемьдесят миллионов иен, попросив за них лишь некоторое количество акций концерна Сугинумы. Так он втёрся в доверие к Сугинуме.
Но по-настоящему Идохара развернулся после смерти Сугинумы. Он незаметно скупал акции концерна и к тому времени, когда Сугинума скончался, стал крупнейшим акционером, уступая лишь президенту Коити. Он сбросил маску покорности и ринулся в бой. У него теперь далеко идущие планы. Недавно он приобрёл у парламентского заместителя министра торговли и промышленности Синами оказавшуюся на грани банкротства домостроительную компанию "Манъё", заплатив за неё тройную цену. Несведущий человек удивился бы такой странной сделке. Но это был хитрый ход. Идохара знал, что перед Синами открывается в случае смены кабинета блестящее будущее. Ему было известно и то, что: Синами нуждается в политических субсидиях. Поэтому Идохара не пожалел лишних денег, зато обрёл авторитетного покровителя в политических кругах. И всё же Идохара и в этой сделке не понёс материального ущерба. Благодаря покровительству Синами он получил право на покупку государственного леса в префектуре Нагано. Причём местные власти" продали его за треть стоимости. Здесь-то и пригодилась домостроительная компания "Манъё", поскольку она в отличие от "Ориента" обладала статусом, подходящим для покупки государственных лесных угодий.
Выше мы упомянули имя господина Синами. Следует сказать, что контакт между ним и Идохарой не ограничивался только деловыми вопросами. Они теперь тесно связаны и в частной жизни. Личные контакты отнюдь не означают, что Синами и Идохару сблизила бескорыстная дружба или знакомство семьями. Далеко не так. Но если мы коснёмся здесь их частной жизни, это будет воспринято как нападки на личность, поэтому мы ограничимся разоблачением их деятельности на общественном поприще. Но не всегда можно провести чёткую грань между частной и общественной жизнью: нередко одна из них вторгается в другую. И в этом смысле, если критиковать Идохару и Синами с точки зрения социальной справедливости, волей-неволей приходится коснуться и некоторых деталей их частной жизни. Впрочем, мы постараемся быть максимально сдержанными.
Дело в том, что дружба между Идохарой и Синами возникла через третье лицо. Слова "третье лицо" звучат несколько абстрактно, но мы не станем их расшифровывать. Правда, читателям станет ясно, о ком идёт речь, если мы вспомним о странном инциденте, который произошёл две недели назад в салоне "Аллилуйя", расположенном на Гиндзе в здании Восточной сталелитейной компании. Хотя в газетах об этом ничего не сообщалось, нам стало известно, что некая дама вошла в салон и незаметно подожгла зажигалкой дорогостоящую заграничную материю.
Здание Восточной сталелитейной компании нынешней весной перешло в руки Идохары. Причём салон «Аллилуйя» переехал туда — в помещение, которое арендовал магазин электротоваров, как только это здание стало собственностью Идохары.
Владелица салона — молодая дама лет двадцати семи — двадцати восьми с привлекательной внешностью — довольно коротко знакома с одним из упомянутых выше лиц. Большего мы сказать не имеем права, не желая вторгаться в частную жизнь высокопоставленного деятеля. Следует всё же отметить, что женщину, которая совершила поджог, после короткого допроса в полицейском участке сразу же отпустили домой, хотя поджог считается одним из наиболее тяжких преступлений. Как выяснилось, она оказалась подругой другого лица, тоже упомянутого выше. Причём лишь благодаря стараниям Синами и Идохары информация о поджоге не попала в газеты, а женщину, совершившую поджог, не привлекли к судебной ответственности. Догадливый читатель дополнит, надо надеяться, то, что здесь недосказано, поскольку нам не хотелось бы слишком вторгаться в частную жизнь упомянутых лиц».
Дочитав до этого места, Нэмото покачал головой. Безусловно, Идохара с Синами насмерть перепугаются. Вопрос в другом: как отнесётся Минако к упоминанию о поджоге в салоне «Аллилуйя»? Нет сомнений — она рассердится, а главное — поймёт, что появление этой статьи связано с Нэмото.
Нэмото считал, что кое в чём Минако ещё можно будет использовать. Она должна ревновать Идохару к молодой актрисе и испытывать к нему ненависть. Вот на этом чувстве и надо сыграть. Но всё значительно усложнится, если Минако прочитает в статье о себе.
— Надо бы ту часть, которая касается Минако, сделать более неопределённой, — сказал он после некоторого раздумья.
Остальная часть статьи была целиком посвящена интимным связям Идохары и Синами.
— Прекрасно написано, — заключил Нэмото. — Но всё же конец следовало бы смягчить. Не стоит сразу выкладывать все козыри — они нам ещё пригодятся для следующего удара.
— Хотите, я перепишу.
— Пожалуй, следует из статьи убрать всё, что касается их связей с женщинами, оставив лишь некоторые намёки.
Морита тут же стал исправлять статью, а Нэмото тем временем думал уже о втором ударе, который он собирался нанести Идохаре и Синами. Ему пока не были известны дальнейшие их планы относительно государственных лесных угодий, поэтому второй удар он решил сосредоточить на любовных связях Идохары и Синами. Правда, они не выходили за рамки аналогичных связей, какие имеют место среди других политических деятелей и финансовых тузов. В этом смысле информация, которая имелась у него в руках, недостаточно крепко била в цель. Нужно было подбросить такой факт, который поразил бы воображение читателей. Внезапно Нэмото вспомнил Тэцуо Тадокоро — любовника Таэко, которого она посылала к Морите узнать, как вели себя в Гонконге бейсболист Яманэ и жена Идохары Хацуко.
— Послушайте, Морита, — спросил он. — А тот самый страховой агент Тэцуо Тадокоро больше у вас не появлялся?
— Нет. — Морита удивлённо поглядел на Нэмото, не понимая, в связи с чем тот вспомнил о страховом агенте.
— Вот как? Не смогли бы вы выяснить, как у него обстоят дела с Таэко?
— Зачем это вам нужно?
— Интуиция мне подсказывает, что его отношения с Таэко должны испортиться, если это уже не произошло. Во-первых, они длятся довольно долго, а Таэко не такая женщина, чтобы всё время думать только об одном мужчине. Кроме того, она боится разоблачения со стороны мужа. Всё это должно толкать её на разрыв с Тэцуо. В связи с этим у меня возникла одна идея. В зависимости от их нынешних отношений Тэцуо можно будет использовать для нанесения второго удара.