– Не могу же я поставить на ужин квартиранту пустую сахарницу.
– Кусочка бы три, мам! Стыдно ж один…
Мать наклонила сахарницу так, чтобы он убедился: она почти пуста.
– Утром будешь пить несладкий чай.
– Хорошо, – согласился он.
– Кусок сахара дадим мы, кто-то ещё даст… В другой раз, если будет, дашь ему четыре. Думаешь, он не понимает, кто мы и как живем? Это ж не цыган, просящий подаяния. Посмотри-ка хорошенько на него. Наверное, он кем-то был раньше.
Мимо окна, согнувшись, прошёл к входной двери старичок.
– Скажу, чтобы не обижался, – пошла ему навстречу мать. – Он знает, когда у нас есть, мы не жадничаем. Помнишь, дала ему большой кусок коврижки, которую только что испекла.
– Пойми, – не отставал Юрий, – стыдно, один сахарок! Всё равно, что ничего!
Просик ушёл, и Юрий потихоньку от матери достал из сахарницы ещё три кубика сахара, но увидев, что она почти пуста, положил кусок обратно и побежал вдогонку просику.
Но тот словно растворился. Расстроенный исчезновением старичка, Юрий остановился в недоумении: куда бы тот мог деться? И обрадовался, увидев, как из калитки дальнего соседского дома показалась знакомая сгорбленная спина с котомкой.
Догнав просика, протянул кусочки сахара. Тот низко поклонился, но не взял. Юрий так и остался стоять с протянутой рукой и двумя кусками сахара на ладони.
– Ваша мама дала мне. Спасибо, мой милый! – поблагодарил старичок. – Знаю, когда у вас достаток, она не обижает меня. Не обессудьте, молодой человек. У вас доброе сердце.
Эта история с просиком и сахаром, рассказ матери о судьбе отцовской племянницы, нацистские идеи бойскаутов заставили Юрия коренным образом изменить свое отношение к событиям, увидеть их в ином свете. Теперь он всё чаще ловил себя на том, что обнаруживал фальшь в людях, которыми ещё вчера восхищался, которым безоговорочно верил.
От этих грустных размышлений юношу отвлекал авиамоделизм, он увлекался им ещё школьником. Иногда, бывало, приходил и на теннисный корт посмотреть на игру, подбирал вылетавшие за пределы корта мячи и кидал их игрокам. Одним из них был полковник Россетти, командир артиллерийского полка, расквартированного в казармах на окраине города.
У школьника с полковником установилось визуальное знакомство. На приветствия при встрече тот отвечал лёгкой улыбкой. Это льстило. Тем более что полковник выделялся в городе своим положением.
По праздникам, открывая парад, полковник Россетти во главе своего полка важно восседал на резвом рысаке. В будни проезжал по городу в роскошном фаэтоне в сопровождении двух верховых адъютантов. Неизменный монокль в глазу привлекал нескрываемое любопытство провинциалов. На редких встречах с местной знатью он держался почтительно, строго, по-деловому. В ответ на приветствия слегка прикладывал ладонь в белоснежной перчатке к окаймленному позолотой козырьку армейской фуражки.
Офицеры сторонились его с подчёркнутой смиренностью. Вёл он себя во всем достойно, соответственно своему положению, одновременно независимо, замкнуто и в меру гордо.
Со временем ненавязчивое знакомство с пареньком, подбиравшим теннисные мячики, переросло в добрые отношения. Определённую роль в этом, видимо, сыграло и то, что Юрий стал лицеистом, проявлял способности к авиамоделизму.
Случайно узнав об этом его увлечении и о том, что он из бедной семьи, полковник решил помочь любознательному пареньку выстроить задуманный им макет планёра и выделил из собственных средств небольшую сумму для покупки фанеры, мелких гвоздей, клея, сурового полотна.
Бесценный для авиамоделиста материал приносил ему домой полковничий денщик. Не переставая поражаться, как из фанеры вырастал планёр по размеру в четверть настоящего, денщик докладывал об этом своему хозяину.
Макет планёра получил похвальную оценку преподавателя физики лицея и с небольшой фотографией конструктора был выставлен в кабинете физики. Вскоре макет планёра отправили в Бухарест для экспозиции на международной выставке. Неожиданно пришло официальное сообщение о том, что планёр, зарегистрированный под названием «YURISS», удостоен первой премии. Его конструктор приглашался в Бухарест на бесплатную учёбу в «Пилотажной школе Мирча Кантакузино».
Приятная весть не обошлась без конфуза, изменившего на некоторое время всю жизнь Юрия.
То, что конструктор планёра бессарабец, успеха не сулило. И потому в сопроводительном письме с согласия причастного к строительству планёра полковника Россети указывалось, что конструктор – его приёмный сын Юрий. Так в авиационную школу был официально зачислен учащийся Юрий Россети.