Риббентроп».
Посол Германии в Советском Союзе телеграфирует в Министерство иностранных дел Рейха.
«№ 182 от 17 августа.
Очень срочно! Секретно! Москва, 18 августа, 05.30
Ссылаясь на Вашу телеграмму № 179 от 16 августа.
После того как я зачитал Молотову дополнительные инструкции, Молотов, не вдаваясь подробно в их содержание, заявил, что сегодня он сможет дать ответ советского правительства на моё сообщение от 15 августа. Сталин с большим интересом следит за переговорами, он информирован обо всех деталях и полностью согласен с Молотовым.
Господин Молотов зачитал ответ советского правительства, который в переданном мне тексте выглядит следующим образом:
«Советское правительство ознакомилось с заявлением германского правительства, переданным 15 августа графом Шуленбургом, относительно его желания действительно улучшить политические отношения между Германией и СССР.
На основании официальных заявлений отдельных представителей правительства Германии, которые зачастую носили недружелюбный и даже враждебный характер по отношению к СССР, у Советского Союза до совсем недавнего времени создавалось впечатление, что германское правительство, действуя под предлогом угрозы столкновения с СССР, готовилось само к такому столкновению и обосновывало необходимость своей постоянной гонки вооружений неизбежностью такого столкновения. Не будем напоминать о том факте, что германское правительство посредством так называемого «Антикоминтерновского пакта» стремилось создать единый фронт группы государств, направленный против СССР, и с особым упорством пыталось втянуть в него Японию.
Понятно, что подобная политика со стороны германского правительства вынудила СССР предпринять серьёзные шаги для укрепления своей обороноспособности на случай возможной агрессии Германии против СССР, а также принять участие в организации оборонительного фронта группы государств, направленного против такой агрессии.
Если, однако, германское правительство решило сейчас изменить старую политику в направлении улучшения отношений с СССР, то советское правительство может лишь приветствовать такую перемену и со своей стороны готово изменить свою политику в сторону существенного улучшения отношений с Германией.
Если добавить к этому тот факт, что советское правительство не имело и впредь не будет иметь агрессивных намерений против Германии, что теперь, как и прежде, советское правительство считает мирное решение спорных вопросов в области отношений между Германией и СССР вполне осуществимыми и что принцип мирного сосуществования различных политических систем представляет собой давно установленный принцип внешней политики СССР, то из этого вытекает, что для установления новых, лучших политических отношений между обеими странами теперь существует не только реальная основа, но и реальные предпосылки для принятия серьёзных и практических шагов в этом направлении.
Советское правительство считает, что первым шагом на пути такого улучшения отношений между СССР и Германией может стать заключение договора о торговле и займе.
Правительство СССР считает, что вторым шагом, который должен вскоре последовать за первым, может быть заключение пакта о ненападении или же возобновление договора 1926 года о нейтралитете с одновременным подписанием специального протокола, который обозначил бы интересы подписавшихся сторон в том или ином вопросе внешней политики и который явился бы неотъемлемой частью пакта.
Молотов сообщил следующую дополнительную информацию:
1) В первую очередь следует заключить экономическое соглашение. Нужно довести до конца то, что было начато.
2) Затем, после короткого промежутка времени, по усмотрению Германии может последовать заключение пакта о ненападении или возобновление договора 1926 года о нейтралитете. В любом случае, за этим должно последовать подписание протокола, в который, помимо всего прочего, будут включены Заявления Германии от 15 августа.
3) Относительно предложенной поездки министра иностранных дел рейха в Москву он заявил, что советское правительство встретило это предложение с большим удовлетворением, так как выбор для поездки столь выдающегося государственного деятеля подчёркивает серьёзность намерений германского правительства. Это представляет собой достойный внимания контраст по сравнению с позицией Англии, которая в лице Стрэнга прислала в Москву лишь второстепенного чиновника. Однако приезд министра иностранных дел Рейха потребует серьёзных приготовлений. Советское правительство не хотело бы большой шумихи, которую может вызвать эта поездка.