Павел Иванович — так называют его сотрудники по одному из его прежних партийных псевдонимов. А еще — Старик. Прозвали, черти, Стариком… Вероятно, как руководителя, как старшего… Он с благодарностью подумал о своих сотрудниках: Василий Васильевич Давыдов, или просто Вася, его заместитель. Васе нет еще и тридцати! Отчаянная голова! Участвовал в уничтожении банды Дутова, награжден за эту операцию орденом Красного Знамени. Очень толковый работник. Василий Васильевич душа всего коллектива, остроумный, веселый, жизнерадостный…
Наташа Звонарева — его бессменный секретарь. Кажется, научилась понимать его без слов. Отличный, чуткий товарищ, исключительно дисциплинированна и выдержанна.
Кароль Сверчевский, Иван Винаров, Хаджи Мамсуров — все они его воспитанники, его верные помощники. С ними начинал он работать и, пожалуй, сам многому у них научился…
Берзин твердо решил поговорить с Рихардом Зорге и для этой цели в ближайший вторник отправился в немецкий клуб.
Увидев Берзина, Зорге помахал ему рукой как близкому знакомому.
На этот раз Берзин был самым невнимательным слушателем очередных споров и дискуссий. Он снова и снова (в который раз!) обдумывал предстоящий разговор с Рихардом. Ведь Зорге, в сущности, ничего не знает о нем, Берзине, и еще неизвестно, как отнесется к его предложению. В конце концов Ян Карлович решил, что зато он знает о Рихарде достаточно много, чтобы начать ответственный разговор.
Когда народ стал потихоньку расходиться из клуба, Зорге сам подошел к Берзину и взволнованно заговорил об успехах Красной Армии. Из клуба они вышли вместе, продолжая разговор о событиях на Дальнем Востоке.
— Да, война снова тревожит мир, — задумчиво констатировал Зорге. — Мы все время являемся свидетелями попыток захвата территорий, социальных недовольств и других причин, приводящих нации к войне. Живем как на вулкане.
— Вы думаете, Германия будет воевать? — спросил Берзин.
— Как не воевать, если все деньги, взятые у американцев, ушли на литье пушек и постройку субмарин, — иронично ответил Зорге и после короткой паузы серьезно продолжал: — Мир стонет под бременем неслыханных, небывалых в истории расходов на вооружение. Одни лишь пушечные короли потирают от удовольствия ручки. Даже самые миролюбивые державы вынуждены пересматривать свои бюджеты и выделять на нужды обороны гораздо больше, чем на все остальные нужды государства. А что им остается делать? Италия нацеливается на Албанию, Германия спит и видит всю Восточную Европу своей колонией.
— Вы так мрачно смотрите в будущее? — усмехаясь, спросил Берзин.
— Да, мои прогнозы не из веселых, — серьезно ответил Зорге. — Быть войне или не быть? — вот вопрос трагичнее гамлетовского. Прежние миллионные военные бюджеты давно сменились миллиардными. Я где-то вычитал недавно, что на вооружение весь мир тратит свыше миллиарда франков в день, или шесть миллионов фунтов стерлингов! Вообразите, сколько нужного и полезного для всех можно было бы создать на эти миллионы в день! — Зорге оживился. — Можно было бы покрыть весь земной шар железными дорогами, построить множество благоустроенных домов, заводов, фабрик, научных лабораторий. Да мало ли чего можно было бы сделать!
Постройка гигантского французского парохода «Нормандия» вызвала сенсацию… Смешно! Сотни «Нормандии» можно было бы построить на те средства, которые расходуются теперь в течение только одного года на вооружение держав!
Берзин слушал, давая возможность Рихарду высказать до конца все, что у него наболело.
— Самое страшное в том, — продолжал Зорге с воодушевлением, — что новое поколение Германии воспитывается в сознании неизбежности и благодетельности войны. Фашисты кричат о реванше и тут же расстреливают рабочих. — Он с возмущением и болью начал рассказывать о зверском расстреле первомайской демонстрации в Берлине, о погибших товарищах.
— Я чувствую, что все ваши мысли там. Тоскуете по Германии? — спросил Берзин.
Зорге улыбнулся.
— Не то слово. Я принадлежу к тем неспокойным душам, которые предпочитают активные действия. Свое теперешнее существование считаю прямо-таки идиллическим. Это несколько угнетает.
— Понимаю, — сочувственно усмехнулся Берзин. — Хочется большой драки?
— Вот-вот… Ужасно надоели словесные битвы с троцкистами и ультралевыми.
Разговор принял нужный оборот, и Берзин прямо спросил:
— Хотите поехать в Китай?
Зорге озадаченно посмотрел на Берзина, и Ян Карлович заметил, как вздрогнули уголки его губ, а лицо стало строгим, почти замкнутым.