Профессор, кивнув, отправился в кубрик. Через час, докладывая ему о готовности вездехода, Ярослав отметил, что и начгруппы, и Фролов еле держатся на ногах от усталости.
- Поехали,- вяло сказал Чернышев и поплелся к выходу, вытаскивая на ходу упаковку тонизирующих таблеток.
Совсем никуда не годится, подумал Ярослав, как пить дать - запорет себе сердце.
- Давайте сделаем так,- предложил он,- вы разворачиваете кресла в кабине и укладываетесь отдыхать. Когда доберемся до конца маршрута, я вас подниму. Согласны?
- Делайте, как знаете,- махнув рукой, буркнул профессор, однако лекарство запихал обратно в карман.
И то хорошо, подумал Астанин.
Всю дорогу второй пилот чертыхался: даже ему, привычному к полужидким и непрозрачным атмосферам газовых гигантов, нелегко было вести машину через плотные клубы желтого тумана. Мощные электронные фильтры с трудом увеличивали зону видимости до двухсот пятидесяти - трехсот метров. Поэтому ориентироваться приходилось главным образом по радарному экрану, на котором довольно четко просматривалась вершина, служившая ориентиром финиша.
Временами, однако, подводили даже короткие волны локатора, так что не всегда удавалось понять, что же все-таки видно на экране: каменистая равнина, степь, скалы, пески или болото. Поэтому на пределе видимости впереди вездехода бежали цепочкой пять "кентавров". Роботы так и норовили провалиться в какую-нибудь трясину, однако выбраться своими силами им удавалось далеко не всегда. То и дело приходилось вытаскивать их на буксире, а затем, сбавив ход до минимума, искать объезд. Тем не менее, "крокодил" прошел дистанцию в хорошем темпе и оказался у цели даже раньше расчетного времени.
Заглушив мотор, Ярослав, чтобы размяться, прошелся по тесной кабинке, пытаясь попутно проделать некое подобие зарядки. Оба научника по-прежнему лежали в тех же позах, что и в начале поездки. Пускай поспят еще немного, подумал Ярослав, решив воспользоваться вынужденной паузой для разговора с катером.
Бахрам, очень обрадовавшись, выпалил скороговоркой:
- Сам с ними разговаривай,- и перекинул связь на "Парус".
Командир звездолета, расспросив о ходе работ, сообщил, что катерники понадобятся вскорости для вертикального штурма некоторых квадратов.
- Вам придется гоняться за катамаранчиками, чтобы сбросить батискаф как можно ближе к стае,- предупредил Летякин.- Кроме того, наметились осложнения в Желтых Горах. Похоже, что группу возможно высадить только сверху на крохотную площадку. Так что не задерживайтесь. Как только отработаете обе плановые станции - сразу на борт.
Вот это другое дело, с воодушевлением подумал Ярослав и отправился будить планетологов. Фролов проснулся от первого же прикосновения к скафандровому наплечнику и с обычной жизнерадостностью приветствовал пилота, после чего принялся тормошить профессора. Тот мычал, отмахивался, что-то бормотал, пытался надвинуть забрало гермошлема, но биолог был настойчив, неутомим и изобретателен, поэтому в конце концов Чернышеву пришлось продрать глаза.
- Приехали, что ли? - слабым голосом осведомился он, ни к кому конкретно не обращаясь, но затем раздраженно прикрикнул на Фролова.- Да оставь ты меня в покое!
- Скоро полчаса, как приехали,- проинформировал его Астанин.- Что будем делать дальше?
- Чего же вы ждали? - возмутился начальник группы.
- Упомянутые полчаса,- совершенно серьезным тоном произнес Фролов,- промелькнули в безуспешных попытках разбудить некоего профессора Чернышева. Можешь себе представить, сколь изнурителен и неблагодарен сей труд.
Отмахнувшись, профессор сел в кресло водителя, и начался рейд вдоль затянутой флорой трещины тектонического разлома. Когда Чернышев, натешив свою геологическую душу, удовлетворенно сказал: "Ну вот, вроде и все",- в кузове лежало не менее пяти тонн образцов, а оба передних манипулятора нуждались в основательном ремонте.
После этого Ярослав подогнал перегруженную машину к реке, где уступил пульт управления Фролову. На протяжении следующего часа они собирали водоросли и прибрежные кустики, ловили рыбообразных, но биолог явно остался недоволен и время от времени ворчал: "Скорее бы на океан".
В этом вопросе Астанин был целиком и полностью с ним солидарен, поскольку насыщенные арсенидами, цианидами и другими токсинами воды океанов Деонисии были перенаселены всевозможными формами жизни. Вероятно, обитатели планеты лишь совсем недавно выбрались на сушу и потому сохраняли многочисленные рудименты вроде тех же клешней и сонаров. Местной жизни еще предстояло по-настоящему выплеснуться на берег из океанской купели.
Пробежав с километр по речному галечнику, "крокодил" устремился в сторону катера. Оба научника держались не слишком бодро и не проявляли интереса к внешнему миру. Даже Фролов острил теперь гораздо реже. Астанин неоднократно пытался привлечь его внимание к скользившим по саванне силуэтам, но усталый биолог только пренебрежительно пожимал плечами и бурчал, что такой экспонат в его коллекции уже имеется.
Поэтому, когда на экране в очередной раз мелькнуло размытое изображение какого-то продукта деонисийской биосферы, Ярослав его попросту проигнорировал. Но Фролов вдруг подался вперед всем корпусом и, вцепившись в муфты настройки, прошептал с дрожью в голосе:
- Лимонник полосатый.
И уже погромче, в адрес пилота:
- Скорее глуши мотор, спугнешь!
Он, несомненно, преувеличивал. Зверюга была вовсе не боязливой, а напротив, подобно всем тварям этой планеты, проявляла нескрываемые признаки агрессивной любознательности, поскольку двинулась прямым курсом к вездеходу, намереваясь, по-видимому, помериться силами с насекомым неизвестной ему породы.
Торопливо загерметизировав шлем, Фролов метнулся к тамбуру, выдирая из кобуры лучевой пистолет
- Куда ты, родной? - ласково поинтересовался Астанин, схватив биолога за пояс.- Сожрет ведь - пушку навести не успеешь. Слышишь, небось, уже по крыше топает.
- Подавится,- неуверенно предположил Фролов, но лезть в люк уже не спешил.- Он мне очень нужен.
- Сделаем,- кивнул Ярослав.- Ничего не может быть проще.
Повинуясь его командам, один из роботов (из-за остановки вездехода "кентавры" успели убежать на полкилометра) вернулся к машине и прошил лимонника пулеметной очередью. Насекомое шумно свалилось под гусеницы танка.
Одобрительно шлепнув Ярослава по плечу, Фролов взялся за рычажки управления манипуляторами. Покалеченные в процессе геологического аврала электронно-механические руки вездехода кое-как уложили полосатого жука в контейнер. Роботы снова развернулись цепью, и кавалькада, держа курс на катер, поползла через холмисто-болотистую равнину.
Вообще, события развивались удивительно гладко, без особых осложнений, и все постепенно успокоились. Ослабла остро ощущавшаяся поначалу готовность людей к каверзам чужой планеты. Благодушное настроение коснулось даже Астанина - в последний раз в его жизни. После того, что случилось на Деонисии он вывел для себя важное следствие из закона подлости: "Если дела идут хорошо без всяких на то усилий с твоей стороны - жди неприятностей..."
В полночь по бортовому времени (на широте, где находился катер, наступали вечерние сумерки) Астанин, встретив участников четвертого выезда, отправился спать. Восемь часов спустя он сменил на вахте Бахрама, отметив мимоходом, что вездеход опять отсутствует.
Дежурство это получилось исключительно безынтересным, так ему, во всяком случае, показалось: непроглядная темень снаружи и ни одного бодрствующего на борту. Не предчувствуя, естественно, приближения трагической развязки, Астанин дважды разговаривал с танком (оба раза ему отвечал второй биолог экспедиции Манохин) и со звездолетом. В ходе последнего сеанса связи дежуривший на "Парусе" Бурталов приказал готовиться к взлету, чтобы сразу же после возвращения выездной группы передвинуть катер на новую точку.
Сдав вахту Омарову, Ярослав включил сигнал общего сбора. Вскоре в рубке появился Фролов, а за ним - к изумлению обоих пилотов - и сам Чернышев. Потрясенному Астанину пришлось сделать вывод, что Манохин вопреки всем правилам и здравому смыслу выехал на маршрут в одиночестве.