Йотун остановился и прислушался.
Отдаленные крики, шум дождя. Туман стал белее и плотнее. В ладонях тролля начало формироваться боевое заклинание, а лицо приобрело сосредоточенное жестокое выражение.
Шум, хруст ломающихся веток. Судя по звуку, монстр бежал прямо на тролля, но туман не давал ему видеть своего убийцу.
Я затаила дыхание.
Резким движением рук, как будто отбросил мяч, Йотун послал смертоносную вспышку, а сам резко отпрыгнул в сторону. Раздался оглушающий, полный боли и отчаяния крик, отдаленно напоминающий человеческий. От этого звука у меня по спине пробежал холодок. Через мгновение по тому месту, где стоял Йотун, пронесся монстр. Из огромной раны на массивной груди текла черная кровь.
Ему удалось пробежать десяток метров, прежде чем рухнуть. Земля задрожала.
Йотун поднялся, стер воду, заливавшую глаза, и обнажил кинжал.
Он двинулся к чудовищу. Но я опередила его, разглядывая тушу.
Нет. Не может этого быть!
Тело было раздувшееся, с удлиненными тонкими конечностями, да еще вдобавок покрытое темной, густой, почти медвежьей шерстью, по огромным клыкам в широко открытой пасти катились струи крови и воды, а на том месте, где располагались глаза, было бежевое пятно, как будто на чудовище надели маску. И это лицо я узнала.
– Это комендант! – крикнула я. – Комендант замка.
Йотун остановился и удивленно моргнул, услышав мой голос.
– Что?
Впереди послышался шум. Из-за деревьев выскочили другие тролли. Все были мокрые до нитки, с блестящими от охотничьего азарта глазами.
– Командир! Вы убили его!
Тролли направились к неподвижному чудовищу.
– Это точно он, – крикнула я. – Человек. Маг.
В этот момент глаз монстра ожил, и уставился на меня, как будто мог видеть.
– Он жив! – крикнула я.
Йотун послал еще одно смертоносное заклинание. Вспышка. Глаз и то, что было «лицом коменданта», залила кровь. Я почти чувствовала вонь опаленной шерсти. Из горла чудовища вырвался хрип, а потом с мерзким чавканьем хлынула черная жижа.
Зрелище было воистину отвратительным.
– Эй! Командир! Такой трофей испортили!
– Не трогайте, – голос Йотуна звучал хрипло, – Фэйт заберет и… скажет, что это такое.
– Шкура хороша, – сказал Гельд с сожалением.
Меня мутило от кровавого отвратительного зрелища. Но тролли радовались, точно дети на представлении.
– Можешь попробовать уговорить Фэйта, чтобы он отдал тебе кусочек, – небрежно бросил Йотун.
– Бесполезно, – в голосе Гельда звучало разочарование. – У Фэйта ничего не выцарапать.
Йотун усмехнулся.
Другие тролли тоже начали отпускать шутки о жадности хозяина питомника.
Гельд подошел к мертвому монстру, носки его сапог почти касались руки, или как правильно следует называть переднюю конечность такого существа.
Он вытянул из ножен меч и хотел ткнуть им в тушу.
– Не трогайте! Пусть не трогает, – завизжала я, почти обезумев от ужаса и отвращения.
– Не трогай, Гельд, – приказал Йотун куда как более спокойно.
Я смогла вздохнуть, когда тролль отступил и вернул меч в ножны.
– Что, мы даже не оттащим в замок?
– Нет! Нельзя это трогать! – вновь повысила голос я.
Йотун поморщился от моего крика. Подозреваю, слышал он меня прекрасно.
– Мы оставим его здесь? – не сдавался Гельд. – А если наши питомцы захотят полакомиться, тогда Фэйту не очень-то много останется.
Я разозлилась. Как можно быть такими легкомысленными! Не видеть опасности, которая перед ними.
– Поставьте защитный барьер, – сказал Йотун.
К неудовольствию остальных, он сам проследил, как они накладывают заклинания, и вплел еще одно.
– Откуда это недоверие? – сокрушался Гельд. – Что за оскорбительное предположение, как будто ночью кто-то из нас мог бы отправиться сюда, чтобы взглянуть на чудовище еще разок и забрать себе…. м… клык, например.
– Фэйт прибудет завтра и заберет это, если посчитает нужным. Со всеми предосторожностями.
Не уверена, но, кажется, последнее было сказано специально для меня.
Тролли неторопливо отправились обратно в замок. Ярость погоды поутихла, дождь превратился в водяную пыль, которая наполняла воздух тончайшей пеленой.
Я откинулась в кресле, медленно отпуская подлокотники, от напряжения пальцы свело судорогой. Место было для меня новым, поэтому после выхода из глубокого видения голова кружилась.