«Твои наряды – это твоя броня», – вспомнила я.
Я улыбнулась тролльчанке и объявила, что хотела бы позавтракать.
Она махнула рукой, призывая следовать за ней, и пробормотала что-то про «прожорливых лентяек». И это при том, что вчера никакого ужина не было и в помине. Но я была так погружена в видение с монстром и в собственное волнение, что забыла о еде.
Ключница провела меня в другую часть дома, которая выходила окнами в небольшой сад с фруктовыми деревьями. На круглом столе был накрыт скудный завтрак из хлеба, масла и остро пахнущей густой темной жидкости в маленькой чашке. Отдельно немым укором лежал сухой кусочек сыра.
Я села за столик и, глядя в сад, решила скоротать время… на коронации Марианны. Я была рада за нее. Все-таки стать королевой лучше, чем подчиняться капризам взбалмошного супруга – короля Стефана. Он обращался с ней не слишком хорошо. Вдруг у нее получится…
Принцесса шла по длинному проходу к трону, где ее ждал Захария. Маленький паж держал бархатную подушку с короной. Корона была большой и массивной. Мужской. Значит, просьбу Марианны выполнили. Мантию поддерживали две фрейлины.
Придворные следили за каждым шагом будущей королевы. Взглядом я нашла всех присутствовавших на тайном совещании Захарии. Молодой граф Дориан, которого прочили в мужья новой королеве, сверкал темными глазами. Он выглядел напыщенно, и его лицо выражало нетерпение. Я попыталась представить, о чем он думает. Дориан думал, что получит корону. Представлял ли он, как идет к трону…
Был тут и варвар. Он являл собой поистине завораживающее зрелище. Один длинный плащ из трех волчьих шкур чего стоил, не говоря уж о кольцах с драгоценными камнями, украшавших каждый палец его огромных рук.
Я улыбнулась. Все-таки после ужасов вчерашней ночи коронация – это приятно. Это красиво, величественно и достойно.
Можно представить, что все собравшиеся – не кучка интриганов с грязными секретами, а благородные люди.
Я ненадолго отвлеклась, чтобы укусить хлеб с маслом. После недолгих сомнений я отпила предложенный напиток. Он оказался обжигающе горьким… как злодеяния, совершенные Бальтазаром Тоссой.
Пришлось долго пить воду и съесть засохший сыр, чтобы перебить ужасный вкус.
Между тем Марианна дошла до трона и уселась на него. Фрейлины помогли красиво разложить мантию.
Захария начал говорить о благословениях, единстве земли, народа, магии. Речь его была долгой. Его голос звучал уверенно, строго, он поднимался к сводам и окатывал весь зал. Не спрятаться, не скрыться.
Но только под потолком, где крышу поддерживали огромные перекладины, я заметила движение и услышала упругий шум крыльев от удара по воздуху.
Захария встал позади трона на скамеечку, чтобы возвышаться над королевой. Паж протянул ему подушку с короной. У мальчика уже порядком дрожали руки. Маг взял корону, поднял ее над головой, демонстрируя всем собравшимся, и принялся опускать на голову Марианне, продолжая произносить торжественные слова. Он чуть наклонился вперед, чтобы удобнее возложить тяжелый обруч, когда с верхней перекладины, находящейся аккурат над троном, сорвалось что-то небольшое и черное. Ворона молнией рухнула вниз. Когтистые лапы сомкнулись на цепочке. Руки мага были заняты короной, а скамеечка, на которой он стоял, опасно зашаталась. Он старался удержать равновесие, не уронить корону и не дать похитительнице завладеть медальоном.
В одном Захария проиграл. Ворона полетела по залу, неся с собой медальон.
– Поймайте ее! Мой медальон!
Все вскочили с мест.
Но птица, разразившись издевательским смехом, вылетела через открытое окно, находящееся под крышей.
В зале зашумели, все обсуждали странное происшествие.
– Продолжим коронацию! – раздался властный и холодный голос Марианны.
* * *
Мне потребовалось встать и пройтись по комнате.
Ведьмы только что получили артефакт.
– Здравствуй, Мальта. Надеюсь, ты не сильно скучала в одиночестве?
В комнату вошел Йотун.
Я с достоинством (и мне хотелось думать, что и грациозно) поклонилась.
– Йотун.
Я должна была приветствовать его: «мой покровитель», но не смогла.
Мой взгляд встретился с его взглядом.
Тролль рассматривал меня с живым интересом, как будто впервые видел. Я даже смутилась.
– Такая перемена, – наконец сказал он, – Готов поклясться, что оставлял испуганного ягненочка, а теперь вижу перед собой красавицу.
Мне удалось уловить тень восхищения в его взгляде, и в груди приятным теплом отозвалась радость.