Котэ молчал. Не то это было молчаливое согласие с доводами брата, не то молчаливый протест. Старший Бакрадзе отрезал кусок баранины, отломил хлеба и передал младшему. Тот взял, и оба принялись закусывать. Но вот завтрак кончен и запит холодной водой из ручья.
— Ну, едем! Смотри, уж солнце встало, — говорит Илико, направляясь к лошади.
— Я не поеду, — неожиданно отзывается Котэ, и в тоне его сквозит что-то новое… — Не бойся, убивать Садыха я не пойду. Не хочу марать рук в его собачьей крови. Все равно, этим делу не поможешь. Ну, а без баранты я все же вернулся домой не могу.
— Не глупи, Котэ! Где же ты ее возьмешь?
— Постараюсь. Авось возьму! Ты сказал, что против силы нужна сила. Я и пойду искать помощи в силе. Я пойду к караулу, что на границе. Я расскажу им все и попрошу, чтобы они мне помогли.
Старший Бакрадзе посмотрел на юношу с уважением.
— Придумал ты не плохо… Но выйдет ли что? Может быть, поедем вместе.
— Нет, Илико! Ты поезжай домой, там ведь беспокоятся, а я пойду.
Илико спрыгнул с лошади, на которую только что сел.
— Ладно! — сказал он. — Я пойду домой, а ты садись и поезжай. Тут и еда есть, на всякий случай. И винтовку мою возьми. А я пойду. К полудню, наверно, буду дома, — дорога пойдет под гору. А тебя я буду ждать завтра к вечеру.
И братья расстались.
Кисты, конечно, ожидали противодействия со стороны пострадавших тушин. Но они никак не предполагали, что к утру второго дня, как они пригнали баранту, в их небольшое селение могло бы въехать столько вооруженных людей из числа той охраны, которая была у них, как чирий на ноге. А среди тех людей Котэ Бакрадзе.
Все, кто успел, быстро попрятались. Казалось, что на селении были только одни женщины, дети и мулла, который и вышел к прибывшим для переговоров.
Мулла был стар и сед. Он свыкся с тем, что паства его живет в вечной вражде с соседями, часто обижая последних. Он видел много крови как правоверных, так и тушин. Он знал, что и его голова не раз была в опасности, хотя кисты и берегли ее. Если уж они сейчас высылают его, а сами попрятались, следовательно, одна голова — и именно его — должна была отвечать за все другие.
Но Котэ не хотел с ним говорить. Пусть с муллой говорят из отряда, — они скорее достигнут того, чего он хотел получить, имея голову муллы. А ему надо видеть Садыха.
— Добро пожаловать! — приветствовал старый мулла начальника отряда. — По каким делам принес Аллах вас в наше мирное селение?
— Пустое говоришь, старик! — перебил его начальник отряда. — Зачем мы приехали в ваше воровское гнездо, ты и без нас знаешь. Не напрасно мы здесь в горах стоим между кистами и тушинами. Видишь, мы хорошо вооружены, следовательно, мы сильны. Ваши это знают и попрятались. Конечно, мы их можем найти, стоит только хорошенько поискать. Но делать это мы пока не будем. Ты знаешь, что ваши угнали тушинских овец, — так вот мы пришли за ними. Если они сейчас же не будут возвращены, мы отыщем их сами. Смотри, чтобы это не было хуже.
Старый мулла не был глуп.
— Зачем нам спорить? — отозвался он. — Я знаю, что вы — сила. Баранта вам будет возвращена, в том порукой моя седая голова. Только дай срок. Ведь овцы не в кармане у меня.
Пока мулла беседовал с начальником отряда, Котэ отправился к Садыху, тому самому, который несколько дней назад назвал его своим братом и обещал дружбу до гроба, и который после этого угнал их баранту. Но Котэ не будет мстить Садыху, не будет проливать его крови, а погонит его вместе с овцами, которые будут получены обратно, к своему селению, чтобы выкупом за вероломство киста можно было получить еще несколько десятков лишних овец.
Котэ подошел к крайнему домику, слившемуся с горой, и постучал в дверь.
Ответа на стук не было.
Юноша постучал настойчивее.
— Кого Аллах принес? — наконец послышалось из-за двери.
— Отвори, Садых! Это я, Котэ Бакрадзе, тот, кого ты назвал другом и братом своим. Отвори мне, Садых!
Дверь не сразу приотворилась. Выглянуло испуганное лицо Садыха.
— Не бойся, Садых, а выходи. Выйди и помоги мне собрать нашу баранту, которую вы угнали, и помоги догнать ее до нашего селения.
Садых не был большим трусом, и он знал свою вину перед Котэ, который подобрал его на дороге, лечил, поил, кормил, и кроме того он знал, что все равно его жизнь в руках юноши. И Садых пошел за Котэ.
МУША[4]
Жаркий до дремности день.
В теневой стороне на углу шумной улицы расположилась кучка мушей. Когда солнце на зените, работы немного у муши, и можно подремать. Каймасу, самому молодому из них, не дремлется и скучно. Он вытаскивает из кармана деньги и считает. Итог говорит, что день был удачный, и брат будет доволен. Сосчитав деньги, юноша смотрит на солнце, которое еще высоко и не скоро побежит за горы. День впереди большой. Но Каймас больше работать не хочет, он пойдет домой и там может быть увидит Сережу. С этим решением молодой муша встает, перебрасывает куртан[5] на спину и направляется домой.
5
Куртан — особое приспособление у мушей, которое они надевают на спину при переноске тяжестей.