Казалось, что Каймас понял Сережу. Только последнее его предложение о книге как-то обезоружило юношу: ведь он так плохо читает.
— А кто плохо читает, к вам можно идти? — спрашивает он.
— Кто плохо читает?.. Не знаю… У нас, в нашем коллективе неграмотных нет. Трудно ведь плохо грамотному. Уж не хочешь ли ты пионером стать?
Темное загорелое лицо Каймаса осветилось радостной улыбкой, которая тут же померкла.
— Нельзя мне… Читаю плохо… Потом грязный, муша…
— Вот выдумал! Наш коллектив не для белоручек. Читаешь плохо, — научишься. Зато потом сколько ты пользы своим курдам принесешь?..
— Сережа! Сережа! Иди чай пить! — врывается в их разговор.
— Так вот Каймас, — уже серьезно и важно говорит Сережа, — если тебе хочется в коллектив, я узнаю, как это можно сделать и скажу тебе. Я знаю, ты парнишка хороший. Ну, я бегу! А то мать будет ругаться. — И Сережа побежал наверх, оставив Каймаса посреди двора с радостной улыбкой, застывшей на его темном загорелом лице.
Боевой марш. Боевые колонны революционной смены. Буйная молодая человеческая поросль, готовящаяся стать на страже интересов трудящихся, готовящихся придти на смену усталым и выбывающим из строя борцам революции.
Боевой марш. Четкая дробь барабана. Алым маком бросающиеся в глаза галстуки. Ослепительно золотая труба.
Молодость вышагивает по улице серьезная, неприступная.
Со знаменем впереди высокий мальчик. Его темное загорелое лицо серьезно. Каждый шаг его — шаг к светлому радостному будущему, победа над темнотой и невежеством. Это — Каймас. Сзади с барабаном не менее довольный и счастливый Сережа. С особым вдохновением он выстукивает по барабану и находит минутку переброситься словечком с важно шагающим впереди Каймасом.
— Каймас! А кто тебе этот галстук сделал?
— Галстук? — Зейнал. Из юбки целый кусок вырезала.
— А брат все ругается?
— Ругается. Говорит, что меньше работать стал. Жадный он! Денег хочет много. Торговать хочет, а я не хочу.
— Темный он человек! — вздыхает Сережа, — а ты, Каймас, молодец! — и он ударяет в барабан что есть силы, точно этим хочет подтвердить, насколько Каймас, муша, курд, действительно молодец.
СИМОН ИЗ БЕЧО
Из сванетской жизни
Солнце стоит высоко и щедро бросает жар своих лучей на высокие дома, что послушно вытянулись вдоль улиц, на раскаленные плиты мостовой, на понуро стоящие кругом деревья. Лениво ползут трамваи; точно убегая от солнцепека, мчатся автомобили и, скрываясь на теневой стороне улицы, не спеша бредут пешеходы.
Симон Гульбани, прислонившись к столбу, в тени дремлет. Дежурство на посту в летний зной спокойное, не то, что вечером, когда улица полна народом. Симон служит в милиции постовым. Несколько лет тому назад он пришел в Тифлис из Бечо[10]. Симон — сван. Он высок ростом, сутуловат, широк в плечах. Волосы и глаза у него темные и весь он темный, точно настоящий сын земли. Был он замкнут, неразговорчив, угрюм, но тем, кто имеет представление о месте его родины, особенности его характера не кажутся странными.
Сменившись на посту, Симон идет в свой район. Там ему говорят, что его разыскивал земляк, только что прибывший из Бечо; что тут, между прочим, говорил, что брат Гульбани — Александр — погиб минувшей зимой.
На другой день в районе стало известно, что Гульбани больше не будет служить, что он уходит в Бечо. Никто из товарищей Симона не знал, почему он несколько лет тому назад оставил родные места, но всем казалось ясным, что смерть брата заставляет Гульбани вернуться в Бечо.
Путь до Бечо нелегок: либо пешком, либо верхом на лошади. У приятелей одна лошадь и та вьючная. Идти надо пешком. Но дорога не казалась тяжелой: для свана привычны горные тропы, расселины, бурные потоки и суровая красота природы. Красота природы не останавливает его внимания, — он не художник, не эстет, он привык жить в борьбе с природой, преодолевая трудности и бесконечные преграды, которые воздвигает она на его пути. Свану не до любования красотами природы.