— Я ведь не сею опийный мак…
— Ты что, хочешь идти против дружного решения всех комсомольцев?! — набросился на него Саадат.
— Не только Акай, но и я не могу отдать опиум, — сказал еще один парень. — Если берете опиум, то хоть в счет членских взносов.
— Об этом поговорим после, — ответил Сапарбай.
Кто-то нетерпеливо крикнул:
— Скорее начинайте игры! А то стемнеет!
— Эй, соседи, давайте сюда своего силача!
— Саадат, а мы кого выставим?
— Турдубека!
— А кто из того аила?
— Джакып, где ваш силач? — крикнул Сапарбай.
— Наш уже раздевается, а где ваш?
— Кто же от них?
— Большеголовый Джапар.
— У Джапара руки железные.
— Наш Турдубек тоже силен, как бык. Он не поддастся.
— Не хвастайся раньше срока, не гневи аллаха! Отпусти немного Турдубеку пояс!
Борцы вышли на середину круга. Стали медленно сходиться, каждый искал глазами слабое место противника. Вот Турдубек рывком притянул к себе Джапара, и они схватились.
— Ой, аллах! — крикнул Карымшак. — Да поможет нам дух предков!
— Вали его! Клади на обе лопатки!
Со всех сторон раздавались выкрики: «Аллах!», «Помоги, дух предков!», «Помоги, дух Батыра!». Люди шумели, толкались, размахивали руками.
— Дух предков помог!
— Кто кого свалил? — спрашивал у передних Иманбай, вытягивая шею.
— Пока никто, — ответил Шарше, подталкиваемый стоявшими сзади.
— А почему кричат, что дух предков помог?
— Потому что оба борца свалились на землю… Но никто из них еще не взял верх.
— Ногу не подставляй!..
— А кто подставляет ногу?
— Ты! — И двое в толпе стали ругаться.
— Назад! Назад! Шире круг!
— Помогай, дух предков!
— Ну, упал ваш силач?!
— Кто поборол?
— Наш Турдубек поднял и так ударил об землю вашего Джапара, что земля задрожала.
— Да, ты не врешь, ведь и я почувствовал, как дрогнула земля…
Приз победителя разделили между собой старики.
— Ну, Джакып, выставляйте своего джигита для оодарыша!
— А кто от вас, Саадат?
— Касым.
— Нет, надо кого-нибудь из молодежи, комсомольца.
— Тогда самого секретаря ячейки Осмона.
— Нет, нельзя.
— Почему? Разве Осмон не умеет держаться в седле?
— Дело не в этом, — возразил Сапарбай. — Кому захочется принять на себя позор, если секретарь ячейки будет побежден?
— Ну-ка, посмотрите, кого они выставляют?
— Готовят большого Сыдыка, — прибежал Курман.
— Пусть будет Сыдык. Тогда мы выставим Тумеке.
— Он же не комсомолец!
— Сыдык тоже не комсомолец. Разве мы можем ударить лицом в грязь?
— Ладно, — согласился Осмон. — А где Туменбай?
— Вон видишь, сидит на вороном аргамаке Василия.
— Только этот аргамак не годится.
— Да, он слишком неповоротлив. Для оодарыша больше подойдет темно-рыжий жеребец, он увертлив, как конь русского казака, — закончил Сапарбай.
— Ладно, седлайте темно-рыжего.
На середину огромного круга выехали два всадника. Толпа затаила дыхание, шум на поле ненадолго утих. Под Сыдыком был красивый рыжий конь с широким и круглым, как большой казан, крупом и сильной грудью. Когда он с изяществом и грацией поворачивал голову, челка его приподнималась и видна была белая звездочка на лбу. Туменбай сидел на приземистом, но крепком жеребце с волнистой гривой. Жеребец шел спокойно, без кокетливых движений. Большой Сыдык выглядел в седле грузным и важным. Туменбай казался скромнее.
— Туменбай ест у Василия один черный хлеб. Сил у него, наверное, маловато. Как бы Сыдык не сорвал его с седла! — беспокоился кто-то в толпе.
— Что хлеб! Если наш Тумеке даже одной капустой будет питаться, и тогда он не даст сбить себя с коня, — упрямо твердил другой.
— Скажи лучше, что он обессилел, пиля каждый день у Василия лес.
— Все равно Туменбай не ударит лицом в грязь.
— Большой Сыдык противник тоже не слабый.
— Слабый или сильный, не знаю, но позапрошлой зимой он к Туменбаю даже подступиться не мог.
— Да, тогда Туменбай один вырвал бычка у трех всадников.
Силачи подъехали друг к другу вплотную. Туменбай схватил Сыдыка за руку и резко потянул к себе, но тот даже не сдвинулся с места, точно прирос к седлу. У борцов немели руки, багровели лица, видно было, как напрягались жилы, как играли желваки, мускулы. Когда они, схватившись, старались стащить друг друга на землю, лошади под ними дрожали, отчаянно грызли удила и, сталкиваясь, падали на колени.