— Доклад никуда не уйдет, — возразил Курман. — Давайте сначала одобрим протокол. Саадат знает, что делать. Он поработал за всех нас, за все собрание.
— Мы ничего не имеем против протокола, — сказал Осмон, — но провести такое собрание надо.
— Тогда давайте подпишем протокол, — предложил Саадат, — и отправим в волостной комитет. Когда пришлют новые комсомольские билеты, заполним их и раздадим своим ребятам. У нас будет больше сторонников. Ну, а кто против нас — вылетит из комсомола.
Лежавший на траве Сапарбай поднял голову. Свежий ветерок погладил его по лицу. Кто-то из косарей в низине остановился и стал точить косу, звуки «зынг-зынг» долетели до седловины горы. Все радовало глаз: сверкающие хребты гор, зеленые долины, стремительные реки в ущельях, косари у опушки елового леса и в низине кюнгея. Мысли Сапарбая были далеко.
— Это большой Сыдык там на склоне? Смотрите, какие у него широкие прокосы!
— Ты что, впервые видишь, как косят? На эти протоколы тоже затрачен немалый труд. Брось глазеть по сторонам, подпиши. — Саадат подал Сапарбаю протокол.
— Сначала надо послушать доклад.
— Уже слушали.
Курман сорвал толстый балтыркан, очистил его и с хрустом откусил. Ехидно посмеиваясь, он сказал:
— Сапарбай боится, что его обвинят в групповщине.
— Да вы не знаете, что такое групповщина, — зло сказал Саадат. — Мы хотим установить согласие в аиле. — Он вынул из кармана свернутый номер газеты «Эркинтоо» и бросил на траву. — Вот здесь заметка «Поборники старины». Читайте, вам полезно…
— Наверно, о тех, кто ратует за старые порядки, — спокойно сказал Сапарбай.
Осмон усмехнулся.
— А может быть, об отцах, которые продают своих дочерей за калым?
Курман нахмурился на мгновение и, что-то промычав, продолжал жевать. Будь у него свободен рот, он сказал бы: «Есть о чем беспокоиться! Наверное, пишут о тех, кто пьянствует на джоро!» — и опять повалился бы на траву.
Но Саадат с возмущением заговорил:
— Пишут о нас: «Комсомольцы аила Кюнчигыш хотят сохранить старые обычаи. Они заставляют женихов верхом гоняться за невестами, занимаются козлодранием». Видите? Кое-кому не по душе, что мы веселимся, соблюдаем обычаи.
Курман, поспешно проглотив балтыркан, спросил:
— А кого обвиняют в погоне за невестой?
— Конечно, Осмона.
В заметке чаще других упоминали Саадата: «Саадат обложил комсомольцев налогом, который они платят натурой — опиумом. Саадат идет на поводу у таких поборников старины, как Бердибай, говорит их языком и действует по их указке. Он разжигает раздоры между двумя родами. Саадат — сын крупного бая, который всю жизнь угнетал бедняков».
Заставляя друзей прочитать заметку, твердя «пишут о вас», Саадат достиг своей цели: его товарищи приняли упреки на свой счет и повесили головы. Особенно удручен был Осмон. «Черт возьми! Оказывается, я нарушил закон и опозорился!» Он вообразил, что его будут судить, и не на шутку испугался.
Саадат помолчал немного, потом сказал:
— Смутьян, написавший заметку, скрыл свое настоящее имя и подписался «Комсомолец». Я подозреваю Джакыпа. Кроме него некому.
— Кто знает, — пробормотал Сапарбай, взяв газету. — Прежде, чем обвинять Джакыпа, надо выяснить.
— Нечего и сомневаться, его работа, — настаивал Саадат.
— Ты прав. Слишком уж падок Джакып до пера и бумаги. А как увидит газету, сейчас же прячет за пазуху, будто повезет ее родителям своей невесты взамен калыма. Только этот тихоня мог сделать такую пакость, — поддержал Саадата Курман.
— Ну, прочел? — спросил Саадат Сапарбая. — Рад?
— Многое здесь правда, — засмеялся Сапарбай. — Писал знающий человек. А что Курман — подпевала Саадата, всем известно.
— Кому, кроме Джакыпа, могло прийти в голову написать это? — продолжал Саадат. — Простому дехканину нет дела до газеты. Скажешь, чтобы расписался, так он вместо подписи прикладывает палец. Школьники еще только корпят над четырьмя действиями арифметики. Один Джакып в своем аиле грамотный. Он и в прошлом году устроил скандал из-за летних пастбищ. — Саадат подумал немного и предложил: — За то, что Джакып Садыков послал в газету клеветническую заметку, пытаясь очернить председателя аилсовета, честного коммуниста Саадата и передовых комсомольцев, за то, что он сеет раздоры между двумя соседними родами, а кроме того, знал и скрыл, что девушку сироту Айну не пустили учиться и продали за калым, предлагаю исключить его из комсомола. Запишем это в наш протокол.
— Так мы только усилим раздоры, — попытался возразить Осмон.