Он едва успел окончить письмо, как пришел поезд с юга. К великой его радости — он совсем не ожидал получить так скоро весть от своего друга, — поезд привез ему письмо от Ларри. Он писал:
"Дорогой Роберт!
Будь у меня дом где-нибудь на свете, я сказал бы, что страдаю тоскою по нем, но так как дома у меня нет, то думаю, что я скучаю только по тебе.
Ты знаешь, что я добрался до Джуаниты, так как я телеграфировал тебе о своем приезде сюда. Ты помнишь, как прекрасно расписал нам кондуктор Мюрфи вид этого места, когда подъезжаешь к нему из Чихуахуа? Огромные расчищенные плота щи, дворцы у чудного озера, фонтаны, апельсиновые рощи… Низко кланяюсь этому кондуктору!
Рабочий поезд, привезший меня из Лердо, сбросил меня в полночь среди обширной пустыни. Кругом, на целые мили расстояния, ничего нигде не видно, кроме песку, кактусов и шалфея да изредка мелькнувшего вдали койота. А моя контора! Как бы мне хотелось, чтобы ты ее видел: представь себе грубо сбитый из досок ящик, приделанный к телеграфному столбу. Я не шучу. Это все, что здесь имеется. Мне обещали привезти завтра товарный вагон и устроить настоящее хозяйство, но ведь мне это уже было обещано в ночь моего приезда. Это настоящая страна "завтра".
Главный контингент жителей, оживляющих эти обширные пустыни, составляют стоножки и тарантулы, один вид которых вызывает у меня брезгливое чувство.
Знаешь ли ты, что Джуанита — конечная телеграфная станция? Рельсы проложены еще миль на тридцать дальше, и, говорят, что я буду передвигаться с места на место через каждую одну или две недели, по мере того, как будет прибавлятся добавочная проволока, но что все же я не должен питать надежду догнать строящих дорогу рабочих.
Рельсы прокладывают в двух направлениях, и обе артели находятся на близком расстоянии друг от друга. Это мои ближайшие соседи.
Если ты сейчас наслаждаешься благами цивилизации, вспомни обо мне. Я лежу завернутый в плащ и в одолженное мне одним добряком-рабочим мексиканское одеяло, дрожу ночью под кустом кактуса и поддерживаю костер, чтобы распугать койотов, поющих серенады от сумерок до зари. Думай обо мне, но ни в каком случае не завидуй мне и не желай быть с твоим тоскующим
Ларри".
Прочитав письмо, Роберт с радостью подумал, что при таких условиях Ларри будет рад всякому случаю покинуть Джуаниту, хотя он и раньше был уверен, что Ларри, ни на минуту не задумываясь, последует за своим товарищем куда угодно. Итак, они вместе попытаются найти это загадочное сокровище; что бы ни случилось, они друг друга не покинут. А когда они найдут сокровище…
Ответ от Ларри пришел скорее, чем ожидал Роберт. Два дня спустя, т. е. в четверг утром, он получил следующую телеграмму:
"Ты — молодец! Пили дрова. Увидимся в субботу.
Ларри".
В чем же тут дело? "Пили дрова" означало, что следует держать все втайне и никому ничего не говорить. Но как мог Ларри увидеться с ним в субботу, если только он не бросил своего места в Джуаните, и вообще каким образом поможет делу его приезд, который только ослабит их общие капиталы?
Наконец, Роберт решил терпеливо ждать, пока приедет Ларри и объяснит, в чем дело.
Роберт в сильной тревоге ожидал прибытия субботнего поезда, но когда Ларри вышел из вагона, радость его при виде друга была так велика, что он на минуту позабыл все тревоги и вопросы.
Едва успел поезд отойти, как Ларри потащил его в контору и заставил повторить всю историю, расспрашивая и узнавая самые мелкие подробности. Когда больше уж нечего было рассказывать, Ларри подошел к аппарату, вызвал контору Чихуахуа и послал следующую телеграмму:
"Я очень прошу сменить меня сегодня вечером. Должен немедленно побывать в Эль-Пазо по крайне важному делу.
Телеграфист Роберт Бельвиль".
— Что за история! — воскликнул Роберт.
— Все в порядке! — сказал весело Ларри. — Я составил определенный план, доверься спокойно мне, твоему другу.
— Но расскажи мне, что ты имеешь в виду, Ларри.
— Вот что. Не станем мы оба экономить и выбиваться из сил, чтобы добыть достаточно денег на дорогу в Чилианчинго, — ведь это даже невозможно при нашем скудном жаловании. Мы отправимся назад в Пазо и расскажем нашу историю честному человеку, которого мы там знаем и которому можно довериться. Если добряк Гамильтон не сможет помочь нам и одолжить нам денег на наше путешествие, он, может быть, знает какого-нибудь надежного человека, который это сделает. Это избавит нас от долгой проволочки. Ведь нам нужно по крайней мере тысяча долларов. Больше того — мы получим добрые советы от человека, лучше нас знающего страну, и они будут, я уверен, иметь большую ценность, особенно для таких зе-леных юношей, как мы с тобой, и притом собирающихся предпринять такую безумную экспедицию.