Распоряжения эти тотчас дали необходимые результаты.
На другое утро ко мне явился извозчик, который показал, что он взял таких седоков за три дома от гостиницы. Господин с большой светлой бородой нанял его на Варшавский вокзал.
– Торговался?
– Торговался. Я спросил пятьдесят копеек, а он давал тридцать, за сорок уговорились.
Он повез их по Измайловскому проспекту. На углу Первой роты господин высадил даму, а сам поехал на Варшавский вокзал, где и сошел.
– Ты бы его узнал?
– В лицо непременно.
Я распорядился найти извозчика, который около шести часов утра 7 августа посадил даму, но такого не нашлось. Очевидно, дама или дошла до своего дома пешком, или взяла извозчика, запутав свой след.
След действительно как будто потерялся, но я знал, что не сегодня-завтра он снова объявится, и не обманулся.
На другой же день вечером из 2-го участка Литейной части мне сообщили, что старший дворник одного из домов оповестил их об исчезновении хозяина Кузьмы Федоровича Кузнецова, ушедшего вечером на Спаса, то есть 6 августа.
К. и К.!
Я поручил Ж. расспросить дворника. Он тотчас вызвал его и показал ему пальто, шляпу и зонтик, которые тот сразу признал за вещи своего барина.
– Ну, брат, – сказал Ж., – твоего барина, значит, уже нет в живых. Убили! Родные есть у него?
– Брат – полковник, сестрица – вдова генерала, а у самого дочка, подросточек.
– Что же он, вдовец?
– Девятый год уже вдовеет!
Родные Кузнецова тотчас были оповещены, и труп его был перевезен к нему на квартиру. Ж. тотчас же занялся опросом всех лиц, окружающих убитого. В то время как совершались панихида и похороны, он успел разузнать все главные черты жизни и характера убитого.
Кузьма Федорович Кузнецов был богатым домовладельцем. Раньше он служил в полку, вышел в ранних чинах в отставку и жил доходами, иногда играл на бирже. Он был вдов, имел дочь Лизу, четырнадцати лет, при которой находилась гувернантка, девица 23 лет, очень красивой наружности.
Кузнецов любил пожить весело и праздно. Лакей и горничная намекали, что он жил с гувернанткой, как раньше жил с ее предшественницами, причем не брезговал и горничными. Случалось часто, что, уйдя вечером, он не ночевал дома, но на другой день к завтраку он уже всегда сидел за столом на своем месте.
– Какого он характера?
– Характером веселый, мягкий, а красивая женщина могла с ним сделать все, что хочет.
– Не было ли у него врагов?
– Не должно бы быть…
И все.
В первый раз и я, и Ж. почувствовали себя смущенными. Словом, шли-шли и вдруг уперлись в стену. Ни из чьих показаний нельзя было ухватить конца нити, и только смутно чувствовалось, что в этом преступлении должна быть романтическая подкладка, но убитый унес свою тайну в могилу, а убийцы скрылись бесследно…
Коридорный Егор Васильев две недели продежурил на осмотрах, но не увидал той женщины, с которой приходил убитый. Извозчик, которому было поручено, если увидит своего бывшего седока, указать на него полиции, не объявлялся, и следы, по-видимому, были утрачены.
Я начинал терять терпение, агент Ж. лишился сна и аппетита и всячески ломал голову над всевозможными планами.
Я начинал терять терпение, агент Ж. лишился сна и аппетита и всячески ломал голову над всевозможными планами. Время шло, а преступники не объявлялись. Казалось, надо было отказаться от дела, но на помощь пришел случай.
Однажды Ж. около полуночи шел по Невскому мимо Казанского собора. Впереди него шли две девушки и громко разговаривали.
– Я бы на ее месте тоже ничего не сказала. Затаскают!
Другой бы из агентов, быть может, не обратил внимания на эти слова, но Ж. словно что-то толкнуло: при этих словах он замедлил шаги.
– А так хуже. Думают, что она убила, – возразила другая.
– Сонька-то! – воскликнула первая и захохотала.
Ж. решил не терять момента. Он быстро догнал их, взял под руки и, идя между ними, спросил:
– Про какую Соньку вы, милочки, говорите и почему могут думать, что она убила?
Девушки испуганно рванулись от него, но он крепко придержал их за руки.
– Оставьте нас! Что вам нужно? Мы так себе разговариваем! – закричала одна.
– Мы ничего не знаем, – прошептала другая.