Я взглянуло на Барсундука. На его лице застыла безумная улыбка, а руки словно дирижировали невидимым оркестром.
- Можешь присоединиться, - предложил он, заметив, что я смотрю на него. Его голос звенел от напряжения. Я долго пыталось сосредоточиться, пока у меня не получилось настроиться на нужную волну. Струны невидимого оркестра натянулись внутри меня. Стоит лишь тронуть их, и камни станут податливы, словно глина. Я могу творить с помощью внутренней демонической мелодии и всепоглощающего чёрного пламени. Невозможно переложить эту магическую песнь на язык смертных. Я открыло рот, словно в зевке, и фасад замка с грохотом разверзся воротами, похожими на чудовищную пасть; я ткнуло пальцами в воздух, как будто пыталось выколоть кому-нибудь глаза, и стены нашего нового жилища пронзились десятками окон.
Когда замок был готов, мы оградили свои владения от внешнего мира, чтобы никто кроме нас и тех, кого мы сами пригласим, не мог проникнуть туда. Так что для любого прохожего дом купца так и остался заброшенной развалюхой посреди пустыря. Внутри мы растопили снег и лёд и разбили вечно зелёный парк. Барсундук обладал достаточным могуществом, чтобы заставить солнечный свет концентрироваться на нашем поместье, поэтому внутри всегда тепло, а вокруг немного холоднее, чем обычно в окрестностях Столицы.
Я не хотело видеть в замке посторонних людей, поэтому нашими слугами стали крысы Барсундука. Очаровательные крысы-горничные чёрно-белой расцветки, белые повара и поварята, бурые садовники, серые шпионы, приносившие новости из внешнего мира. Конечно, подбирались они не по мастям, а по склонности к той или иной работе, но Барсундук их перекрашивал соответственно. Он всегда был перфекционистом.
Само собой, мы не сидели безвылазно в Барсундуквиле (я настояло именно на этом названии). Иногда мы выбирались в Столицу или другие города для милых демонических развлечений. Я любило одеваться в воздушное белое платье и бродить по ночным улицам, изображая беззащитную юную леди. Рано или поздно кто-нибудь из подонков-людишек соизволял напасть на меня, и каково же было их удивление, когда беспомощная жертва становилась их палачом, играючи испепеляя их угольно-чёрным пламенем, которое излучает тьму вместо света. Иногда мы проводили время на кладбище, где Барсундук обучал меня некромантии. Я с разочарованием узнало, что возвращать души с того света практически невозможно, зато тела довольно легко превратить в марионеток. Когда у меня начало хорошо получаться, мы стали устраивать небольшие спектакли, сражения или балы из оживших мертвецов. Это было весело, но ещё веселее – видеть вытянутые лица живых, приходящих на следующий день, когда мы не успевали вернуть свои игрушки на место.
Так же мы не пренебрегали участием в настоящих балах и светских приёмах. Правда, сначала нас не хотели пускать, но Бари легко убедил местных лордов и леди, что мы знакомы с ними уже многие годы и вообще являемся признанными членами высшего общества. На одном из пиров один из его маленьких слуг незаметно подмешал во все кушанья немного ядовитых грибов. Конечно, мы не хотели никого убивать, и этой крошечной дозы было достаточно лишь для того, чтобы двести пятьдесят позеленевших дворян образовали самую аристократическую очередь в туалет за всю историю Меерланда.
Однажды я призналось Бари, что ещё в детстве увидело из окна собора конный отряд, торжественно прошедший по площади, и с тех пор мечтало иметь собственную скаковую лошадь. В тот же день он купил чудесного вороного жеребёнка, немного поколдовал над ним, и я стало счастливым обладателем уникального крылатого коня. Он так же наделил его необычайной силой и выносливостью, зубами и пищеварительной системой льворга, за что я дало своему хищному питомцу гордое имя Драконь. Я обожало делать на нём головокружительные кульбиты, но летало в основном по пустыне, чтобы не вызывать подозрения у горожан. Пара человек всё же видели летящего Драконя, но ввиду ограниченности своего воображения решили, что это – чёрный лётырь. Кстати, мы с Драконем не раз вступали в бесшабашную схватку с лётырями. Возможно, тебе кажется, что я вело себя слишком инфантильно. Может и так. Но ведь у меня не было детства как такового – и я с удовольствием навёрстывало упущенное. Наверное, именно этим объясняется ещё одно моё необычное увлечение. Однажды, гуляя по городу, я увидело в витрине чудесную тряпичную куклу и немедленно попросило Бари купить мне ткани и ниток. Он весьма удивился, и предложил купить мне саму куклу или хоть весь магазин, но я стояло на своём. Когда всё необходимое было куплено, я немного попрактиковалось в шитье, а затем попыталось сшить куклу, изображающую меня само. Мне никак не удавалось сделать её похожей и на девушку, и на парня, и вместе с тем ни на кого из них, так что в итоге я сдалось и сделало двух кукол-близнецов: брата и сестру. Молодого человека я назвало Урурупрехтом, а барышню - Аэнорой. Я долго билось, пытаясь оживить их при помощи некромантии, но оказалось, что я использую неправильную технику. Для того, чтобы по-настоящему оживить неодушевлённый предмет, нужно отдать ему частицу своей души. Если ритуал пройдёт успешно, через некоторое время она вырастит в полноценную душу. Барсундук заверил, что нанесённый мне ущерб тоже восстановится. Процедура была трудоёмкой, и я чуть не зареклось никогда больше не работать со столь тонкими материями, но результат превзошёл все ожидания. Мне так понравилось создавать этих существ, что вскоре у меня уже был свой собственный штаб прислуги, орудующий в замке наравне с крысами Бари. Панта поначалу была недовольна, но Аэнора нашла путь к её сердцу с помощью щедрых угощений.