- Какой способ?.. – испуганно спросило я.
- Тебе вот-вот представится уникальная возможность увидеть моё истинное обличие.
- Но ты говорил, что это отнимает слишком много энергии! – запротестовало я.
- И что с того? Без использования моих скрытых возможностей тебе ни за что не ускользнуть из города.
- Мне?.. Ты хочешь сказать - «нам»! Разумеется, ты это имел в виду! – но я и так знало ответ, - Нет, нет, и ещё раз нет! Я не позволю тебе сделать это! Нора, залезай на Драконя, мы немедленно улетаем!
Нора, единственная служанка, которую я взяло в это путешествие, послушно вскочила на круп коня, чтобы исполнить приказание, Драконь, которого я уже держало под уздцы, нетерпеливо взбрыкнул, но Барсундук твёрдо сказал:
- Они собьют Драконя. Им это по силам.
- Но нашей коже не страшны ни огонь, не пули!
- Всему есть предел. Ты разве не видишь эти машины? Люди создали демонов Нового Мира, способных справиться с нами.
- Неужели ты не сможешь, расплавить эти их грёбаные консервные банки, раздавить, поджарить их заживо, испепелить?!
- Смогу. Но только в своей первоначальной форме. Не пытайся спорить со мной. Разве ты не слышишь грохот и лязг?! Они уже здесь, - и действительно, огромные военные суда уже приблизились к городу вплотную, заслонив звёзды. Трёхэтажные домишки Стиллдорфа казались игрушечными на их фоне, - Когда я превращусь, им будет не до того, чтобы целиться в чёрную лошадь на фоне чёрного неба. Но ты должно лететь на пределе скорости, не задерживаясь и не оглядываясь.
- Но почему?! - воскликнуло я, чувствуя, что вот-вот расплачусь.
- Иначе ты сгоришь вместе с ними.
Люди на кораблях, похоже, вознамерились стереть Стиллдорф с лица Вельта. Скрежет металла и шипение пара заглушали мои крики. Я кричало, что не собираюсь убегать, что я тоже хочу сразиться с ними, и мне плевать, что это неизбежно приведёт к моей смерти. Барсундук подхватил меня на руки, и я ощутило, что стремительно отдаляюсь от земли. Он увеличивался в размерах так быстро, что вскоре я уже сидело на сгибе его локтя, как крыса, а затем могло легко поместиться на ладони. Голова у меня кружилась, я видело лишь гигантские угольно-чёрные пальцы, обхватившие меня, словно живые колонны. Откуда-то из темноты донеслось испуганное ржание – вторая рука сжимала Драконя двумя пальцами, как комара. Меня швырнули коню на спину, чуть не раздавив об него. Я еле успело вцепиться в его гриву, чтобы не упасть с головокружительной высоты.
Драконь судорожно замахал крыльями, унося меня прочь. Обернувшись, я встретилось взглядом с глазами размером с двустворчатые ворота, каждый. Они излучали ослепительный синий свет и переливались, словно два прожектора, светящих сквозь громадные выпуклые аквариумы, наполненные раствором медного купороса. «Прости, что позволил моей гордыне ослепить меня. Улетай, Итшихи. Живи. ПЛАМЯ РАЗРУШАЮЩЕЕ!» - раздался мысленный глас у меня в голове.
Зрачков в этих глазах не было. Не было также ни век, ни ресниц, ни бровей. Ничего человеческого не осталось в исполинской лаково-чёрной морде, отдалённо напоминающей крысиную. Я обмирало от ужаса, но не могло оторвать взгляд от антропоморфного чудовища, одетого в бесформенный чёрный балахон, стопы которого заняли всю городскую площадь. Самые большие из кораблей едва доходили ему до колен. Стиллдорф, казалось, притворился мёртвым, прижавшись к обледенелой земле у него в ногах. Потом, словно опомнившись, заговорили пушки. Затем Барсундук издал рёв, от которого кровь хлынула у меня из ушей, и весь мир тут же погрузился в мёртвую тишину.
И, наконец, взвилось синее пламя. Оно пожрало дома, корабли, их силуэты корчились в нём, истончались и крошились. Оно сделало ночь светлее полудня, и ослепило меня. Последним, что я почувствовало, была всепоглощающая волна жара, подхватившая Драконя, как снежинку. «Наступил конец света» - уверенно подумало я, и было этому радо.
Я очнулось. Мне потребовалось совершить усилие, чтобы открыть глаза, и это всё равно ни к чему не привело. Я ослепло. «Бари…» - позвало я, и не услышало собственного голоса. Кажется, я ещё и оглохло. Глаза резало, уши болели, частично я не чувствовало своего тела. Остальная часть тела жутко болела: от переломов – внутри, и от ожогов – снаружи. Горло саднило, когда я пыталось кричать.