- Не бойтесь, они у меня смирные. Вы что, не знаете, что птицеры травоядные? Когти им, чтобы не поскальзываться, а клювами они долбят обледенелую землю, чтобы добраться до корней деревьев.
- Думаю, я справлюсь, - заявила Сэмми, - я хорошо лажу с животными, а ещё я несколько месяцев занималась верховой ездой.
- Да ты небось и разведением аллигаторов занималась!
- Да ладно тебе, братишка! У пароходов тебе не нравились колёса, а здесь какая кроется психологическая травма?
- На тебя не нападал лётырь! – возмутился я. Она только фыркнула и неуклюже взобралась на спину одного из двух птеродактилей с куриными крылышками. Делать нечего. Я последовал её примеру.
- Пошёл! – бодро прикрикнула она. Полярный страус не тронулся с места. Сэм сжала пятками его бока. Бывший хозяин птицера наблюдал за её манёврами, как наблюдают за несмышлёным ребёнком, проносящим ложку мимо рта.
- Окей, как им управлять? – сдалась она.
- Щелчок пальцами обеих рук – вперёд. Второй раз – остановка. Правой рукой – направо. Левой – налево, - снисходительно объяснил он.
- Но я не умею щёлкать пальцами… - смущённо пробормотала Сэм.
- Ха! Наездница! – я щёлкнул пальцами и торжественно прогарцевал мимо неё.
Она попыталась тронуться с помощью хлопка в ладоши, но так у неё было две руки, а не четыре, хлопнуть одновременно с двух сторон не получилось. Её птицер не понимал, чего от него хотят и кидался то в одну, то в другую сторону или начинал вращаться на месте.
- Ах, ты, осёл пернатый! – разозлилась она и хлопнула его по ушам. Животное оскорблено взбрыкнуло, но всё же поняло, что нужно его наезднице и тронулось вперёд. Продавец заверил нас, что с нашими средствами и нынешними ценами на лошадей, мы нигде в Империи не смогли бы приобрести лучших скакунов, чем эти. На том и порешили.
- Опасайтесь скоротопов, льворгов и лёд-травы! – предупредил нас знакомый кассир, когда мы выезжали из городка.
Должно быть, пароход «Штимгарт – Коппергарт» проезжал этим маршрутом уже сотни раз, потому что, хотя дороги как таковой и не было, во льду пролегли две глубокие колеи. Мы спокойно ехали вдоль них, пока не начало темнеть, надеясь заночевать в какой-нибудь придорожной гостинице. Однако, нам до сих пор не встретилось ни одной деревеньки. Ни одной живой души не было, наверное, на десятки километров вокруг.
- И что же нам теперь ехать всю ночь или ночевать на льду? – обеспокоенно спросила Сэм.
- Пожалуй, лучше поехать. Так мы не потеряем времени, да и не так замёрзнем. Ты очень устала?
- Терпимо, - сдержано ответила она, и мы продолжили путь. Кругом не было видно ни огонька, но через некоторое время откуда-то будто бы потянуло дымом костра.
- Чувствуешь? – спросил я, - может, свернём?
- Не лучше ли развести свой костёр?
- Из чего, стесняюсь спросить?
Мы могли бы долго препираться, но оба птицера тоже почуяли запах и, радостно покрякивая, потрусили к его источнику. Я весь обратился в зрение, слух и нюх, но по-прежнему не улавливал ничего, кроме запаха. Только теперь к нему примешались знакомые сладкие нотки, туманные, словно воспоминания из прошлой жизни. В это трудно поверить, но так могут пахнуть только булочки с корицей. Корица? В этом мире?! Запах был таким сильным и манящим, словно целая витрина с выпечкой стояла прямо передо мной. Однако я мог разглядеть лишь какое-то смутное тёмное пятно на льду впереди.
- Курт, ты тоже это чувствуешь?
- Да. Невероятно, но это…
- Шашлычок!
- Эээ, чегось?
- Немножко мяса и тепла – это именно то, что мне сейчас необходимо! – воскликнула она.
- Но я чую совсем другое! Тем более, в той стороне ничего нет… Лучше притормози!
Я щёлкнул пальцами обеих рук и мой птицер нехотя остановился. Сэм хлопнула своего скакуна по ушам, но тот лишь раздражённо дёрнул головой и ускорился.
- Стой, козлоптица! – испуганно крикнула она, продолжая тщетные хлопки, но было ясно, что животное ей больше не подчиняется. Он увлекал её всё дальше вперёд к зловещему тёмному пятну. Я спрыгнул со своего скакуна и пешком бросился вслед за ней. Пятно достигало размеров футбольного поля. Более бледное по краям, оно становилось всё более ярко окрашенным в центре. Ступив на его край, я тут же поскользнулся. Моя рука попала во что-то склизкое. Лед покрывал лишайник или нечто вроде этого. В сгущающихся сумерках я разглядел, что оно зелёное. Запах стал таким сильным, что вызывал тошноту. Сквозь него чувствовались новые нотки – тухлых водорослей и прелых грибов.