Но Паникратов махнул рукой: «Иди!» Константин Акимович огорченно взглянул на его усталое лицо и, покачав головой, вышел.
Паникратов снова сел за стол и вычеркнул то, что написал о неудачной осени. Подумал о Трубецком и Родневе. «Факт-то был: Трубецкой оскорбил райком, Роднев защищал приятеля. Прикрывать мне их, что ли?» — решил он.
24
За несколько дней до открытия конференции к райкому подъехала легковая машина. Паникратов через полузамерзшее окно увидел, как из нее вышел сутуловатый, похожий на сельского учителя человек в меховом полупальто.
— Так, так, — произнес Паникратов, — значит, Воробьев!
И пошел встречать приехавшего.
У Паникратова в обкоме было много друзей, которые верили в него. Но были и недоброжелатели. Поэтому он только внешне держался равнодушным — не все ли равно, кого обком пришлет на конференцию?
Оказалось, что приехал заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских организаций — Воробьев. Это был и друг Паникратова и его противник.
Двадцать с лишним лет назад в деревне Коташиха, в сорока километрах от районного центра, вспыхнул пожар. Загорелось правление колхоза, бывший дом кулака Обухова. Паникратов, в то время двадцатилетний парень, бросился к конюшне, отвязал лошадь и, как был, босой, в исподней рубахе, поскакал в Кузовки. За деревней кто-то по нему выстрелил, но промахнулся… В Кузовках, в райкоме комсомола, Федора встретил дежурный — круглоголовый, с торчащими ушами паренек Илья Воробьев. С этого и началось их знакомство.
Илья Воробьев во многом помог тому, чтобы Паникратова отправили на курсы трактористов. Потом жизнь их развела. У Паникратова путь шел через мастерские МТС до кабинета первого секретаря райкома, у Воробьева — через комсомольскую работу до заведования отделом обкома партии. Встречались они не часто, но когда встречались, не могли не вспомнить прошлого и относились друг к другу не как обычные знакомые.
Еще во время войны они однажды разошлись во взглядах. Паникратов поставил вопрос об исключении из партии Матвея Чугункова. В обкоме против исключения выступил Воробьев. «Надо воспитывать, — говорил он, — раскрыть глаза на ошибки, а тут — исключение, высшая мера наказания; Паникратов перегибает!» Но бюро рассудило иначе: Паникратов прав — идет война, стране нужен хлеб, а коммунист и председатель колхоза Чугунков задерживает хлеб, — это недопустимо!
В коридоре обкома, один на один, Паникратов полушутя-полусерьезно сказал тогда Воробьеву:
— Умная у тебя голова, Илья, да душа кисельная — мягковат.
Воробьев это принял всерьез, но не рассердился, а ответил:
— Может быть, ты и прав… — и, подумав, добавил: — До времени.
Но как будет действовать теперь Илья Воробьев? В прошлом году район провалил уборочную, часть хлеба ушла под снег. А в нынешнем — под снег ушло восемьсот гектаров! Один год не убрали — это еще могут простить: мол, не рассчитали, ошиблись, но если такая же ошибка и во второй год — не ждать же, когда повторится в третий раз! Да тут еще Паникратов настаивал на исключении Трубецкого. Это ли не доказательство, что Паникратов работает смаху, что нет у него гибкости?..
И все же они — друзья… Кто-кто, а уж Илья не станет сомневаться, что Федор для партии все отдаст.
Когда Паникратов спускался по лестнице навстречу Воробьеву, он не знал — приехал ли его защитник, или обвинитель…
25
Василий Роднев не догадывался о том, какой интерес вызвала в обкоме дружба колхоза имени Степана Разина с чапаевцами.
В области сорок два сельскохозяйственных района, и во всех районах одно явление — пестрота колхозов! Рядом с колхозами-миллионерами, которые строят электростанции, проводят водопроводы, воздвигают целые животноводческие городки, бок о бок стоят колхозы, где крыши хозяйственных построек рушатся от ветхости, где только особо урожайный год, год-удача мог дать полновесный трудодень, где многие стремятся уехать из колхоза — кто в город на производство, кто поближе к райцентру, на промкомбинат.
В каждом районе имелись свои чапаевцы и свои разницы, всюду они могли бы помогать опытом друг другу.
Воробьев приехал в Кузовки на несколько дней раньше конференции, чтобы на месте приглядеться к Родневу, обо всем поговорить с ним.
На другой день после приезда он попросил:
— Нам надо, товарищ Роднев, съездить вместе в колхоз имени Разина.
— Там пока что смотреть нечего, — возразил Роднев. — Самый средний колхоз.
— Но обещает быть хорошим, и скоро…