С «Иудами» могли потягаться только поклонники. Сейчас они обзавелись семьями и перестали слать любовный спам. Но когда-то… Хотя, мало кого из них можно было воспринимать всерьёз. Для них Вера Николаевна была лишь оболочка, сосуд, который каждый наполнял собственном светом. В этом отношении она была идеальной женщиной. Как белокурая Изольда. Недосягаемая будто звезда. В таком положении дел был свой триумф, но и свой трагизм. Можно сказать, что именно поклонники подвели Веру Николаевну к главному разочарованию её жизни. Это касалось доверия к чувствам. Не то чтобы вообще, но вера её пошатнулась. Статистика была очевидной – поклонники были тем настойчивее и преданней, чем холоднее к ним относилась Вера Николаевна. Если намечался хоть какой-то взаимный интерес, буквально намёк, прозрачный и маленький, как ноготь на мизинчике ребёнка, всё гасло.
Вера Николаевна иногда оставалась с охапкой вопросов, на которые никто не собирался отвечать. Случалось это не часто, что отрадно. Но, разумеется, случалось. Собственно любовных отношений у неё с учениками не было, но вот какая-то занимательная переписка, дружеская болтовня при встрече, взаимные лайки. Не то чтобы это предполагало какое-то продолжение или развитие, но всё же иногда заканчивалось слишком резким и необъяснимым молчанием. Как будто человек отхлебнул из реки забвения.
Вера Николаевна научилась не сожалеть. Древние говорили, что если боги хотят покарать человека, они делают его педагогом. Многие понимают эту фразу в том ключе, что ученики обеспечивают нервотрёпку, а ещё надо проверять тетради, выступать на родительских собраниях, собирать деньги на ремонт класса и дежурить в столовой на большой перемене. Но древние ведь явно имели ввиду не календарно-тематическое планирование и накладки с расписанием. Не всю эту рутину, на которую обычно жалуются педагоги. Это лишь мелкие уколы повседневного страдания. Настоящее проклятие состоит в том, что учитель обречён постоянно терять тех, кого он успел полюбить. Отношения с учениками не могут иметь никакого продолжения. Они обречены на разрыв. Учитель постоянно оказывается в эпицентре боли.
Каждый ученик отрывает какой-то кусочек души и уносит с собой в неизвестном направлении. Постепенно боль сменяется тоской, которая заполняет сбой пустоты, образующиеся после ухода очередной группы или класса.
Что немного раздражало Веру Николаевну, так это желание учеников нравится. Может, это заложено природой? Вроде как инстинкт, способствующий выживанию. Но Вере Николаевне была хорошо известна та боль, которую причиняет любовь. Всякий человек, стремящийся вызвать любовь в сердце другого существа должен принимать на себя ответственность. Чаще всего любимые греются в лучах внимания любящих. И всё. Они не чувствуют себя обязанными.
Размышляя таким образом, Вера Николаевна решила взглянуть на профиль одного из своих поклонников, который был ярким примером злоупотребления любовью. Как и следовало ожидать – профиль был удалён. Зато осталась история сообщений. Вся их переписка, в которой смысла было меньше, чем в тарелке манной каши. Сам факт того, что Вера Николаевна так и не добавила воздыхателя в чёрный список, казалось бы, уличал её в некой заинтересованности. И заинтересованность была. Но совершенно особенная.
Переписка с Диего – так звали студента – была для Веры Николаевны своего рода доказательством. Чего? Сложной для понимания теоремы. Теоремы, с которой никак не хотел примириться её разум.
Этот Диего был, в самом деле, не дурён собой. Этакий мачо. Выразительные карие глаза все в лучиках тёмных ресниц. Смуглая кожа. Широкие плечи. Узкие бёдра. Рельефные мышцы. Прекрасный, чёрт его дери, принц. Именно так и выглядят герои любовных романов. Когда Вера Николаевна увидела его впервые, у неё мелькнула мысль: «Этот красавчик уж точно мне не светит». Тогда она только начинала свою карьеру и возрастная дистанция со студентами была не велика. Но сама эта мысль, поразившая Веру Николаевну тем, что она вообще появилась, была скорее отголоском подростковых комплексов, нежели собственно сожалением о невозможности закрутить роман.
Никакого романа крутить Вера Николаевна не собиралась. Внешняя привлекательность уже давно не была для неё существенным критерием. Зато, возможно, девушка, которой она когда-то была, могла бы увлечься Диего. Та девушка закрывала бы глаза на все очевидные несовершенства этого молодого человека и наделяла бы его образ особыми свойствами, качествами, даже поступками. Она бы могла очароваться собственной фантазией и попытаться примирить её с действительностью. Понятно, что все попытки стыковки реального с идеальным заканчивались бы катастрофами. Та девушка, которой когда-то была Вера Николаевна, часто рисковала своим сердцем.