- У меня плохое предчувствие, Дженна! Что-то не так! Я чувствовал себя, таким образом, уже последние две недели, как-будто что-то плохое произойдет.
- Это потому, что скоро мой день рождения, и ты знаешь, что обещанный срок идет к концу. Ты чувствуешь себя комфортно. Ты успокаиваешься! Но я не позволю маме думать, что мы мертвы еще один день, потому что у тебя плохое чувство!
- Хорошо! Хорошо! - Сказал он, сдавшись. - Мы выходим утром.
- Правда? - спросила я, оживляясь.
- Правда. Но если что-нибудь случится, независимо от того, насколько далеко мы находимся, мы идем прямо сюда. Вы понимаете?
Я согласилась, и Хэлли тоже.
- И ... нам нужно поговорить о ... мы должны говорить о том, что делать и куда идти, если она не там.
Я откинулась на спинку стула, чувствуя, удар под дых.
- Она там, - сказала я.
- Она ждет нас, и ты будешь чувствовать подонком, пытаясь забить такие мысли в наши головы.
- Я надеюсь, что это так, - сказал папа, наливая суп в миску Хэлли. - Я никогда в жизни не хотел чувствовать себя подонком.
Глава 17
Солнце только что выглянуло из-за горизонта, когда мы вышли на задний двор. Хэлли и я подготовились, чтобы хорошо выглядеть для мамы. Я заплела ее волосы, и она заправила их в рубашку.
- Мама должна увидеть мои новые ботинки! - сказала она с широкой улыбкой и светлыми глазами.
Это была самая счастливая улыбка, которую я не видела уже довольно давно.
- Точно. А сейчас давай сосредоточимся и будем следить. Помни, что сказал папа о многих странных вещах на дорогах. Слушай, и обращай внимание на окружение, -
Хэлли решительно закивала головой.
Я помогла ей надеть рюкзак, и я привязала ее куртку вокруг талии, прежде чем выйти из дома. Ее голова казалась голой, и я поняла, что ее шляпа была до сих пор в моей руке.
- Не забывай об этом, - сказала я, протягивая ей.
Папа был тихим, но я не хотела говорить с ним об этом. Я боялась, что он изменит свое мнение.
Мы шли вниз по задней аллее, щебетали птицы и сверчки . Гравий хрустел под ногами, и штаны папы свистели, который я только заметил, когда мы шли пешком.
Папа был вынужден затянуть свой ремень на две дырки, с тех пор как все это началось, и его штаны провисали в задней стороне. У меня не было привычки смотреть в зеркало, но было не трудно видеть, что все потеряли вес. Чем больше я думала об этом, тем больше я готовилась, что мама тоже будет выглядеть по-другому.
Мое сердце подпрыгнуло. Мы узнаем это к концу дня. Я была так взволнована, и хотела успокоить ее страхи, и я должна была ее видеть.
Когда мы вышли из-за холма за Шаллотом на шоссе 123 и повернули на север, я действительно начал волноваться. Может, сегодня мы увидим маму. Папа был по-прежнему тих, держа в руках деревянную ручку трезубца, что он нашел в чьем-то сарае неделю назад. Он по-прежнему носил полуавтоматическую винтовку, которую он нашел на путепроводе возле Андерсона, и я все еще несла свою винтовку и алюминиевой битой Джуди, но из-за человека, с пушками было легче выйти из города, чем могло быть.
Я никогда не узнала, кем же был этот мужчина, он был верен, также определенно умен. Прогуливаясь на ту сторону города каждый день, чтобы стрелять инфицированных, чтобы не только проредить население нежити , но для того чтобы шум привлек их в противоположную сторону города, где мы оставались. Когда мы ушли, мы встретили только несколько кучек.
Папа был прав. Мы не были на дороге в течение более двадцати минут, когда мы обнаружили первую группу. Они направлялись на север, но мы были подветренной стороны. После того, как мы добрались достаточно близко, они пошли на наш запах.
- Готовьтесь, - сказал папа. - Колени, а затем голова. Бьем сильно. Хэлли?
- Да? - сказала она, страх почти заглушал ее голос.
- Держись подальше от дороги, но просто не смотри на нас. Смотри по сторонам.
Когда первый зараженный подошел достаточно близко к папе, он сунул трезубец в его лицо. Он сразу замер, а когда папа дернул металлические зубцы, он упал на землю. Он пошел за другим, и я повернула ручку биты, держа его низко и в стороне, пока я не был достаточно близко. В основном они были сосредоточены на папе. Казалось, что всякий раз, когда он убивал одного, те вокруг него возбуждались и больше зацикливались на агрессоре.
Я замахнулся на колени женщины, приближающейся сторону папы, а потом я снова качнулась, когда она упала на землю.
- Отойди немного назад, Дженна. Стой рядом с Хэлли!
Я послушалась и отошла, оглядываясь назад. Хэлли стояла посреди дороги, как папа поручил накануне вечером. Она смотрела на нас, но и часто посматривала вокруг.
- Хорошо держишься, Хэлли. Продолжай в том же духе! - сказала я, замахиваясь на инфицированных, которые подходили слишком близко.
В течение нескольких минут, группа была побита, и папа, и я стоял над ними, тяжело дыша и улыбаясь.
- Мы сделали это, - сказала я, пыхтя.
- Хорошая работа, малыш, - сказал папа. - Все в порядке, Хэлли?
Она побежала в мою сторону, обнимая меня за руку. - Давай поторопимся!
Мы продолжали идти в более медленном темпе, пока наше дыхание не вернулось в норму, а затем пошли немного быстрее.
- Ты заставила меня гордиться там.
- Да? - откликнулась я.
Он схватил козырек моей кепки и игриво потянул его вниз.
- Да. Из нас выходит хорошая команда.
- Я тебе говорила,- сказала я с самодовольной улыбкой.
- Ты тоже, - сказал он в Хэлли.
Она подняла голову, щурясь один глаз, и ухмыльнулась.
- Ты изменился, - сказала я. - В хорошем смысле. Ты не кричишь больше и не злишься.
Папа зацепил руку вокруг моей шеи.
- Ну, может быть, апокалипсис заставил меня вырасти.
- Я думаю, что мама будет удивлена.
- Думаешь? - он усмехнулся.
- Да, и она будет благодарна тебе за заботу о нас и за благополучную доставку к ней.
- Ну, это хорошо, но ... Я не делал это для нее. Я сделал это потому, что вы мои дети, и я люблю вас.
Хэлли обнял его с одной стороны, и я обняла с другой. Мы стояли вместе в середине дороги укутанные любовью, принятием и благодарностью. Я чувствовала, как папа, и я, наконец, поняли друг друга, и я знала, что все будет по-другому, как только мы доберемся до ранчо, изменяться отношения между ним и мамой.
По мере того как солнце поднималось и жара отдавалась волнистыми линиями на асфальте, наша любовь превратилась в одну линию пота и решимости. Мы не были на полпути, и Хэлли нужны были тень и перерыв, чтобы попить воды.
Папа сделал глоток из фляги и протянул его мне.
- Нам нужно активизироваться, девочки. Такими темпами, мы не дойдем до наступления ночи.
Я посмотрела на мою младшую сестру.
- Я знаю, что жарко, но думай о маме. Просто продолжай думать о маме.
- Не позволяйте жаре отвлекать вас от окружения, - сказал папа. - Мы должны...
Я услышал стон слишком поздно. После того, как все зараженные поскользнулись мимо, один просто взял появляться из-за деревьев и впился зубами в предплечье папы.
Папа закричал и упал с ним. Хэлли тоже закричала, но у меня не было такой роскоши, бояться или даже грустить. Я была зла. Папа был укушен, и в его глазах я увидела, что это - конец. Несколько миль назад, мы только что пришли к пониманию. Мы только что разобрались. Все будет по-другому. Каждой клеточкой моего гнева я била, по зараженному, пока он не был обезврежен .
Хэлли все еще кричала, когда папа встал. Она смотрела на его руку, как будто она была в огне.
- Я сожалею, - сказала я, с волнением и моя грудь вздымалась. - Мне очень жаль.
- Комплект первой помощи! - сказал он, указывая на рюкзак.
Он обернулся, и я вытащила пластиковый контейнер.
- Что нужно? Что мне делать? - спросила я. Слезы текли из моих глаз.
Крики Хэлли размылись в фоновом режиме.
- Жгут!
Я передала ему эластичную полосу.
- Марля и лента!