Когда разговаривать стало не о чём, слова перетекли к действиям: девушка, имени которой я так и не узнал, хищно смотрела на меня из-под длинных ресниц, медленно приблизилась ко мне и нежно поцеловала в губы. Спустя мгновенье для меня уже не существовало музыку и танцующих в бликах света людей — всё это исчезло, когда я касался тёплой мягкой талии девушки, повёл её на себя и, когда она села мне на колени, вдохнул нежный приторный аромат её кожи. Я был словно в невесомости. Её сбивчивое дыхание щекотало губы, пушистые волосы, касаясь щёк, вызывали мурашки по спине, а от стройного тела, прижимавшегося ко мне, приятно ныло в животе. Я обнял девушку крепче, гладил оголённую кожу шеи, рук, ног и не мог сдержать улыбки, когда та еле заметно вздрагивала и постанывала.
Наконец-то. Наконец-то унылая вечеринка перестала быть унылой!..
Пока не почувствовал, как под толстовкой тонкие пальцы скользнули вверх по животу, и меня словно током не пробило. Я неосознанно схватил девушку за руку, отстранил её от себя, повалил на диван и, оглушённый обрушившейся на меня музыкой, с испугом смотрел на её растрёпанное и озадаченное лицо.
Мне стало страшно.
Я не понимал, почему испытывал животный страх, почему бешено стучало сердце и вот-вот было готово выскочить через горло, почему тряслись руки и тело бросило в жар, а девушка, которую я с упоением и страстью целовал секунду назад, теперь казалась мне жуткой. Я не знал, что делать. Не знал, что сказать. Меня выедал животный страх, когда девушка, обеспокоено глядя на меня, потянулась ко мне рукой — я отполз от неё, забился в край дивана и, не церемонясь, послал к чёрту. Она замерла, озадачено посмотрела на меня, а когда я снова накричал на неё, презренно назвала меня психом и ушла прочь.
Я следил, как она лавирует между людей, пропадает из виду. Только тогда страх начал отступать. Я зарылся пальцами в волосы, а в мыслях крутился только один вопрос: что это было? Ко мне подбежал Артур, расспрашивал, что случилось, и рассказывал, что видел, как я внезапно запаниковал. Я не знал, что ему ответить. Списал всё на внезапный комплекс и попросил поскорее уйти с этой вечеринки.
Артур ворчал и сокрушался, что мы сюда только приехали, но согласился отвезти меня домой.
Через несколько минут я уже ехал в машине Артура и, уткнувшись лбом в холодное стекло, смотрел, как неумолимо быстро мигают фонарные столбы, пролетают дома, дорожные знаки, люди на тротуарах и бежит белая полоса по дороге. На улице была уже глубокая, чёрная ночь. Тихая ночь. В тёмном окне я видел своё измученное отражение и Артура, который сосредоточенно следил за дорогой, но иногда поглядывал в мою сторону.
— Устал? — тихо спросил он.
— Очень. Такое чувство, будто та тусовка все соки из меня выжала.
— Зато ты наконец вышел из дома… и в каком-то смысле даже неплохо провёл время.
— Даже не напоминай.
Артур еле слышно хмыкнул, а я, не желая больше ни о чём разговаривать, надел капюшон, поудобней устроился на сиденье и с блаженством закрыл слипающиеся глаза.
Казалось, я сидел так не больше пяти минут, но, если верить электронным часам в панели управления, на деле прошло чуть больше часа. Когда я проснулся, устало потягиваясь и разминая затёкшую спину, машина стояла.
В салоне я был один.
Потирая замёрзший и немного побитый лоб, вглядывался в темноту за окном. Пустая дорога, по обочинам которой вдалеке виднелась пара фонарных столбов и горела тусклым белым светом. В моём окне чернели голые ветви кустов, а там, по ту сторону дороги, неоном сияла небольшая заправка. Я сразу понял, что Артур пошёл купить пачку сигарет.
Забавно, но он никогда не оставлял свою тачку на публичных парковках или около домов — либо среди кустов, как сейчас, либо на платных стоянках, и нигде больше. Я однажды спросил его почему, но получил совершенно нечленораздельную речь в ответ. Оставалось только гадать. Может, он боялся, что его машину разобьют? Хотя с чего бы. Или же стыдился выставлять такую красоту напоказ? Это тоже глупо звучит. Будь я хозяином такой тачки, хвалился бы ею каждому встречному поперечному.
Я замер, с упоением скользя взглядом по сиденьям, обитым кожей кремового цвета, изящной белой панели с сенсорными экранами, рулю, коробке передач… Искоса глянул на заправку. Аккуратно дёрнул за ручку в надежде, что машина не закрыта.
Когда дверь открылась, в салон ворвался холодный порыв ветра. Я ступил на скользкие листья, покрывавшие мягкую, вязкую землю и вмятую в неё траву. Вглядываясь в огни заправки, бережно прикрыл за собой дверь. Всё было тихо. Сюда никто не шёл.
Я сделал глубокий вдох — к горлу прилип запах бензина и сырости. Коснулся белоснежного капота, вновь вгляделся в заправку. Я не собирался делать что-то незаконное или неправильное, но сердце всё равно бешено билось. Поспешно обошёл машину, открыл водительскую дверь и уселся за руль. Совсем другой вид, совсем другие ощущения, совсем другие эмоции. Прекрасное чувство. Будь у меня ключ зажигания, завёл бы мотор и помчал по пустому шоссе.
Я невесомо коснулся руля, сжал его покрепче. И вспомнил.
Я сижу в машине Гордона, жму на газ, одной рукой кручу руль, а другой — зажимаю живот. Я весь в крови. В крови вся одежда, сиденье, руль, стекло и дверная ручка. В моей крови. Душит тяжёлый запах железа, перед глазами всё плывёт, а разглядеть дорогу в темноте практически невозможно: свет фар едва освещает белую разметку и дорожные знаки на крутых поворотах серпантина.
Я мельком смотрю в зеркало дальнего вида.
В темноте замечаю огромный ствол дерева, который перекрыл дорогу. Погони нет. Я болезненно улыбаюсь, думая теперь только о том, как добраться до ближайшей больницы: туловище сковала тупая боль, а руки и ноги онемели, из-за чего я с трудом веду машину и вписываюсь в повороты.
На крышу сваливается что-то тяжёлое.
Я из последних сил сдерживаю слёзы и крики от боли и страха: казалось, от этого толчка все кишки вылезли наружу, но я не хочу и не могу посмотреть, только крепче прижимаю скользкую и липкую рубашку к телу.
Машина виляет по дороге, а впереди видны очередной забор безопасности и резкий поворот налево. Я не слышу нечто на крыше, но знаю, что оно там. В голову приходит отчаянный план: разогнаться посильнее и задрейфить на повороте, чтобы этот блядский монстр слетел с крыши, перелетел за забор безопасности и кубарем повалился по крутому склону горы.
Я давлю на педаль газа — мотор с каждой секундой гудит громче, а дорога сливается в одно большое чёрное пятно. Серый забор безопасности совсем близко. Меня окутывает страх. В голову закрадываются мысли, что это опасно и на крыше может никого не быть, что, если не заверну вовремя, я просто умру. Но уже поздно отступать.
Совсем скоро поворот.
Я крепче сжимаю руль, делаю глубокий вдох. Я дрейфил кучу раз и уверен, что и в этот смогу.
Поворот рядом.
Я жму педали и кручу руль. Отлично знаю, что делать.
На лобовое стекло сваливается чёрная тварь — я вздрагиваю, теряю управление. Машину нещадно заносит, раздаются вибрации и металлический скрежет — багажник скребётся о забор, — но не могу это исправить: я не вижу ничего, кроме твари, которая висит вниз головой, широко раскинув руки, и смотрит на меня. Я не вижу лица, только чёрный силуэт, будто какой-то придурок с головы до ног нарядился в латексный костюм, но знаю, что эта тварь смотрит именно на меня. От этой мысли каменеет тело от ужаса.
А потом — резкий толчок, удар и темнота.
Одно мгновенье. Одна жуткая секунда, которая заставила меня с криками ужаса судорожно нащупать дверную ручку и вывалиться на холодный асфальт.
Резкая боль в тазу заглушила страх. Какое-то время я лежал на земле, тяжело и глубоко дыша, но пришёл в себя и потихоньку начал вставать. Руки дрожали, а стук сердца отдавал в виски и никак не утихал. Я убеждал себя, что это всего лишь воспоминание, отряхивал ладони и колени, пока не выпрямился, не посмотрел на дорогу и не замер от страха.