Если бы я был за рулём во время столкновения, то однозначно превратился бы в кровавое месиво. Выжить здесь было невозможно.
— Это… Это ужасно… — шептал я, перелистывая фото одно за другим, и видел всё ту же леденящую кровь картину. — Я не понимаю, к-как это вообще…
Что тут вообще можно сказать? В горле встал несглатываемый ком, защекотало в носу, а фотографии в руках расплывались, сливались в одно грязное пятно на белом одеяле.
— Думаю, теперь, мистер Уилсон, вы довольны, раз уж все права соблюдены, — раздался приглушённый голос детектива, и стопка снимков пропала с одеяла. — А я, пожалуй, пойду. Хотел задать больше вопросов, раз выпала такая возможность, но боюсь, ничего толкового сейчас из этого не выйдет. До свидания.
Хлопнула дверь. В больничной палате раздавались только печальные вздохи и тихое шмыганье.
Я не мог поднять головы. Я был подавлен и напуган. И вовсе не от осознания того, что уже давно мог быть мёртв или остаться навсегда калекой, нет, это было бы не так страшно — меня мучила мысль о сумме за уничтоженную машину, за больничные счета и за горы других будущих чеков.
Что же я натворил?..
Забавно. Жизнь подсунула мне очередную жирную свинью. Что мне теперь делать, что говорить? Всё, что я мог, — это невидящим взглядом смотреть на одеяло, свои израненные руки и тихо и беспомощно просить прощения.
— Самое главное… — раздался скрипучий, по-старчески свистящий голос Гордона. — Ты жив, здоров — это самое главное. Самое главное…
Комментарий к Глава 1. Самое главное
Группа автора, где есть много чего интересного — https://vk.com/fantasy_life_blog
========== Глава 2. Старый друг ==========
Комментарий к Глава 2. Старый друг
Тематический коллаж к главе — https://vk.com/photo-197366893_457239229
— Тебя скоро выпишут. Ты рад? — говорила Джесс, главная причина моих головных болей.
Она и Артур каждый день навещали меня и сидели в палате, пока их не выгоняла медсестра, которой я искренне был за это благодарен: быть прикованным к кровати и часами торчать с этими двумя… это просто невыносимо.
Джесс ни на секунду не замолкала и всё время что-то приносила: то еду, то книги, то планшет с фильмами. Сначала это казалось проявлением заботы, которое пару раз меня даже растрогало, но постепенно «сюрпризы» становились всё фанатичнее и абсурднее, и, когда она заявилась с ножницами и машинкой для бритья и сказала, что хочет меня подстричь, я нехило испугался и наконец осознал, это — совсем не забота, а неприкрытое издевательство над беспомощным.
В тот же день я заметил то, что не видел раньше: все рядом со мной вели себя как-то странно. Ко мне часто заходила медсестра — к счастью не та, которую я видел в первый раз, — с излишней трогательностью расспрашивала, нужно ли мне что-нибудь, и бережно взбивала подушки. Но самое главное — смотрела на меня таким же, как у Джесс взглядом. Сочувственным.
Артур тоже ходил мрачный и с виноватым лицом, словно всё время хотел что-то сказать, но никак не решался. Хотя о чём ему ещё говорить? Про кольцо я уже узнал: его нигде — ни дома, ни в больнице — не смогли найти, поэтому просто объявили в полицию о пропаже. Но та пока что его не нашла.
Так в подавленном молчании тянулись дни, пока не начал приближаться день моей выписки.
Все потихоньку оживали: Артур вновь стал бодрячком и без синяков под глазами, а у Джесс прошла мания меня удивлять. Только мне становилось тяжелее. Я чувствовал себя, как преступник, которого выпускают после долгого срока в тюрьме: пока лежал в палате, ни о чём не заботился — ни о деньгах, ни о полиции, ни о разбитой машине — и не чувствовал той неловкости и вины, которые теперь накрывали с головой. Всё это время я лежал в отдельной палате и лечился за счёт Артура. Уничтожил машину Гордона. И ещё какое-то время должен был жить с Уилсонами практически с пустым кошельком. Когда думал обо всём этом, я хотел навсегда остаться в больнице, как преступник за решёткой, и дальше жить одинаковыми тихими днями. Но на вопрос Джесс, рад ли я выписке, отрицательно отвечать нельзя, иначе на меня бы обрушилось море расспросов и очередного галдежа. Поэтому я тихо ответил:
— Да, наверное. Я тут наверняка уже пропах таблетками. Да и скучно тут.
— Что-то это совсем не похоже на радость, — разочарованно пробубнила Джесс и заправила за ухо прядь волос.
— Не удивлюсь, если всё из-за Гордона, — прохрипел Артур.
Он попал в самое яблочко: встреча с Гордоном беспокоила меня больше всего. С того дня, как все мы увидели те жуткие фотографии, ни Гордон, ни Марта меня больше не навещали. Нет, возможно, это потому что за пять дней не соскучишься, да и ехать старикам из одного города в другой через горный хребет то ещё удовольствие, но в душе всё равно капля за каплей, копились сомнение, стыд и вина из-за произошедшего. Тогда я без устали извинялся и отчаянно обещал всё возместить, но Гордон только и делал, что сидел поникший, невидящим взглядом смотрел на пол и твердил, старчески кряхтя, что это ничего, что машина застрахована и главное, что я жив. И тихо ушёл.
— Да не переживай ты так, — отвечал Артур на моё молчание. — Он на тебя не злится. Да и за что? Никто ж не знал, что так произойдёт.
— Вот именно, Том. Я больше чем уверена, что Гордон сейчас волнуется за тебя. И Марта тоже. Я в одной книжке по психологии прочитала, что каждый по-своему борется со стрессом: кто-то пьёт, кто-то спит, кто-то, как Гордон, весь день копается в своём садике. А Марта, кстати, начала печь всякие вкусности, — думаю, это её способ отвлечься, — и знаешь, очень вкусно получается! Она однажды угостила меня кексами в глазури: очень хорошенькие, такие сладкие и мягкие, и прямо тают во рту, когда кусаешь. Тебе обязательно нужно их попробовать. Хочешь, принесу их, когда тебя выпишут? Это будет…
— Да-да, обязательно, Барби, — не выдержав, гаркнул я. — Только замолчи. Видимо, у тебя тоже есть способ успокоиться: болтать, как помело, без умолку.
— А у тебя — плеваться желчью, — рассерженно прохрипел Артур.
О да, вот и вторая из причин, почему сидеть с ними двумя невозможно. Всегда, когда я повышал на Джесс голос, потому что она уже до скрипа зубов бесила болтать, Артур срывался на меня в ответ. И совсем неважно, по заслугам Джесс получала или нет. Раньше оба ещё обижались, что я называю Джесс Барби — это прозвище напрашивалось само собой, потому что лицом, фигурой и мозгами она очень похожа на эту куклу, — но, к счастью, уже смирились. Но забавней всего то, что они даже не встречаются: однажды спрашивал об этом у Артура, но в ответ получил только нечленораздельное мычание, смущённое лицо и просьбу поговорить о чём-нибудь другом.
— Мы все сейчас не в себе из-за случившегося, — продолжал ворчать Артур, перебирая в руках недавно сложенного журавлика, — но говорить такое девушке — верх нетактичности.
— А я и не мечу на звание джентльмена сия планеты. Я вообще ничего не хочу. — Закрыл рукой глаза и прибавил: — Я просто устал…
Все молчали. Всматриваясь в темноту, я слушал тихий шелест бумаги: Артур складывал нового журавлика.
— А как думаете… — раздался голос Джесс, — что всё-таки произошло в ту ночь?
— Судьба за хамство покарала.
Я резко сел на кровати и не отказался бы даже в челюсть вмазать за такие слова, но Артур, надменно закинув ногу на ногу, всём видом своим выказал, как он обижен и оскорблён.
— Что? Я просто предположил.
— А я думаю, что это было ограбление. А чтобы не было свидетелей, ещё и убийство, — загадочно шептала Джесс и смотрела огромными блестящими глазами то на меня, то на Артура. Поддалась вперёд и продолжила: — Прямо как в фильме. Только представьте: Том едет ночью по пустынному шоссе и замечает на обочине машину. А рядом с этой машиной стоит мужчина и машет руками. О помощи просит. Том останавливается, спрашивает, что случилось, и тут — бабам! — сзади незаметно подкрадывается второй, оглушает Тома битой и валит на землю. Злоумышленники вяжут Тома по рукам и ногам, заклеивают рот и забирают все вещи, даже одежду, — только не знаю, зачем это вообще нужно, ну да ладно — и скрываются в темноте ночи…