— Ну и что?
— А то, дорогой, что все названия на ней, на арабском, а арабский надо бы знать…, - я пожимаю плечами. — Вот-вот, уже сколько лет воюем, а брезгуем знанием языка противника.
— Мы же с чеченцами воюем, а не с арабами.
— И с ними тоже, и сам знаешь, что давно воюем. Теперь давай подумаем про станцию перехвата телефонных переговоров. Сам понимаешь, если она направлена на спутник связи, ее не поймаешь. Значит, можно предположить, что Али Бек сидит рядом со станцией и получает с нее всю информацию. Возможно это и есть та черная нора. Как ты считаешь?
— Может быть.
— Посмотри на карту Захри и сравни ее с нашей. — Полковник раскладывает на столе обе карты и мы тщательно сравниваем их. — Видишь, турки то знают о нас больше, чем мы свою страну. У них даже тропинки обозначены, вот смотри, дорог у них обозначено тоже много… А это, как ты думаешь, что это? — карандаш полковника ползет по едва заметным черным линиям.
— По-моему это электрические столбы к поселкам и деревням или подземные кабели.
— Ты почти прав, на нашей карте, тоже есть такие вещи, но… здесь то их больше.
— Хорошо, пусть больше. Все равно нам все дороги и все линии электропередач не взять на учет. Нужно в лес загнать много разведгрупп, чтобы контролировать все.
— Вот этого и не надо, надо найти Али Бека. Теперь я даже уверен, хитрый араб, все держит в своих руках и эту станцию перехвата. От нее он получает обширную информацию. Ведь в этом поиске, тебя сразу же засекли, вычислил второй раз и даже, по почерку, определили кто, а дальше стали наводить свои банды на твою группу, пытаясь взять ее в кольцо.
— Может это и правда, а может Захри обмолвился о черной норе?
— Не думаю, в последние минуты, он думал о своей дочери и хотел спасти ей жизнь.
— Кстати, есть от нее что-нибудь?
— Допрашиваем, пока никакого толка. Да, еще одна новость для тебя, капитан, не пора ли тебе нарвать цветов с гарнизонной клумбы, это я тебе разрешаю. Твоя жена приехала…
— А черт…
Я, даже не попрощавшись, вырвался из кабинета, Наташка приехала.
Та, тощенькая девочка, очень изменилась, стала полнее, еще красивее, но страсть ко всему военному не пропала даже после родов, оставив дочку родителям, она вернулась в часть.
— Колька, — она повисла на моих плечах.
Мы бешено целуемся и успокаиваемся не сразу.
— Я уже здесь второй день, а ты, говорят, там бродишь…
— Как Аленушка?
— Нормально. Бабка Агния в диком восторге, меня совсем оттеснила от дочки. Я вынуждена удрать из дома.
— Испортит она ее.
— Нет, уверена, все будет в порядке. Ты меня возьмешь в следующую операцию?
— Нет. Ты потеряла некоторые навыки, их надо восстанавливать.
— О чем ты говоришь, я по прежнему отлично стреляю, могу пробежать десяток километров…
— Вот в этом я неуверен.
— Ладно, я согласна, надо чуть восстановить форму. Пошли к столу, я сообразила такой ужин, закачаешься.
Утром я опять в штабе. Полковник долго не принимал, но вот из его кабинета вышло несколько незнакомых мне офицеров и он пригласил меня.
— Ну что, шайтан, жена из тебя не все соки еще выпила, — усмехается он.
— Конечно, нет.
— Это хорошо. Вот здесь, до тебя, сидели умные ребята из одной организации и сказали одну интересную мысль. На турецкой карте, которую ты принес, есть арабское название одной местности, «Черный юрт», почти как Черная палатка, черное жилище, а может и нора. Хочу я предложить тебе прогуляться туда. Нет, нет, нет, только не сейчас. Надо подготовится, отдохнуть, набрать еще информации и… через три дня. Вот он кружок, смотри.
Карандаш полковника давно уже обвел круг зеленого массива на карте. Я вытаскиваю из планшетки свою карту и тщательно сверяю названия. Там такого даже нет.
— В наших нет, поселка с названием Черный юрт.
— Точно нет. Есть другое название Криница. Мне объяснили, что до тридцатых годов, это село называли Черный юрт. После переименовали по требованию Берии.
— Неужели, так легко мы его нашли?
— Вот тебе и надо разобраться в этом. Криница у нас не числится, как мятежное село или не лояльное к государству. Во время второй чеченской войны, местные жители выгнали банды из своего района и их никого не тронули. Но время меняет все, за пять лет в тихом селе уже два случая убийств местных активистов, смена двух председателей сельсовета. Так что, там тоже страсти кипят.
— Хорошо, я пойду. Что-нибудь от Лило, дочки Захри, известно?
— Пока ничего. Допросы ни к чему не привели.
— Можно я с ней поговорю?