* * *
- Ты принес? - спросил мальчик в яркой желтой куртке со множеством английских слов на спине и груди.
Несколько мальчиков и Закир среди них стояли в туалетной комнате школы и уже опаздывали на урок - звонок отзвенел примерно с минуту назад, стало тихо в коридорах, но эта группа ребят, видимо, не спешила в класс.
- Ты знаешь, что здесь написано? - указал Закир на мелкую надпись на куртке мальчика.
- Что? - спросил тот.
- Много секса ведет к близорукости, - прочитал Закир.
- Ишь ты, полиглот...
- Ладно, не отвлекайтесь, - сказал другой, - давай, доставай скорее и пошли во двор, а то нас здесь застукают.
- Лучше в подвале, - подсказал рыжий, с веснушками мальчик с типичной внешностью маменькиного сынка.
Мальчик с перебинтованной левой рукой с таинственным видом полез в карман и извлек комочек газетной бумаги, в котором явно что-то было завернуто величиной с орешек. Он осторожно развернул газету, и в ней обнаружился темно-серый неровный шарик, внешне напоминающий пластилин.
- Ого! Здоровый баш. Дай нюхнуть.
- Э, не строй из себя бывалого шмаровоза.
- Бывалый, не бывалый, а бывалее некоторых,
- Ладно, отвали, дай понюхать.
- Э, тихо, тихо, не толкайтесь. Папиросы где?
- У меня.
- Давай сюда.
- Ты, что ли, будешь мастырить?
- А то кто же? Ты, что ли, фрайер?
- Тихо. Ша, я сказал. Дай ему, пусть замастьгрит.
- Он же половину просыпет, вот увидите...
- Не базарь, говорю тебе, отдай баш...
Когда все было готово, мальчик бережно сложил в нагрудный карман пиджака шесть папирос, начиненных анашой, и сказал:
- Пошли в подвал. Если кто сюда войдет - хана. По запаху поймут, что это не просто папиросы.
И все остальные, воровато оглядываясь, выходя из дверей умывалки, потянулись за ним на школьный двор...
Вечером Тогрул намного раньше обычного вернулся домой и застал Закира лежащим на диване с книжкой в руках. Соны дома не было.
- Где мама? - спросил Тогрул, но таким тоном, что без труда можно было бы догадаться - ему это абсолютно безразлично.
- Не знаю, - лениво отозвался Закир, переворачивая страницу. - Может, к портнихе пошла?..
Тогрул молча некоторое время шагал по комнате.
- Пап, - сказал Закир, - ты не мог бы точно так же ходить в другой комнате?
- Что? - не понял Тогрул, занятый своими мыслями, и, даже не посчитав нужным вникнуть в смысл слов сына, произнес: - Послушай, нам нужно поговорить.
- О чем, пап?
Тогрул чуть дольше, чем было необходимо, поглядел на сына, словно раздумывая, -следует ли отвечать сейчас на его
вопрос.
- Лучше бы нам поехать куда-нибудь, - сказал он после паузы. - Поедем... хотя бы на бульвар. В это время народу там не должно быть особенно много.
- А в чем дело, пап?
- Скоро, наверное, вернется мама, она нам помешает, не даст поговорить как мужчина с мужчиной. Я и машину пригнал, она - у подъезда. Так что одевайся, поехали.
Минут через пятнадцать они - отец и сын - неторопливо вышагивали по почти безлюдному приморскому бульвару.
- Ты не сомневаешься, что я желаю тебе только добра? - спросил Тогрул. Или сомневаешься?
- Конечно, нет, что за вопрос, - сказал Закир, пожав плечами.
- Так вот, именно из этих соображений, то есть, желая тебе добра, я спрашиваю тебя: кто дал тебе кастет?
- Ну, пап, неужели это так важно?
- Очень важно. Закир подумал.
- А что с ним будет?
- С чем?
- С кем, - поправил Закир отца. - С тем, кто дал мне кастет.
- Я еще не решил, - честно признался Тогрул.
- Но я сам у него выпросил. Он не хотел давать. Выменял на зажигалку.
- Зачем тебе это?
- Просто интересно было. Иметь кастет, настоящий кастет, это что-то значит, верно?
- Гм... Что-то значит. Это значит, что в любую минуту тебя могут задержать, если найдут у тебя эту штуку. А какую зажигалку ты отдал за эту дрянь?
- "Ронсон".
- Электронный "Ронсон"?
- Да.
- Ты что, спятил? И ты считаешь, что это равноценный обмен? Тебя надули.
- Но я сам захотел. Он не хотел меняться, я уговорил его.
- Ты думаешь, стоит тебе захотеть, и ты должен непременно иметь?! неожиданно вспылил Тогрул, но тут же взял себя в руки, так что короткая вспышка, не сопровожденная даже повышенным тоном, осталась незамеченной Закиром. - А если б ты захотел иметь автомат, тогда что? Вынь да положь?
- Па, я же не идиот,
- Боюсь, что ты ошибаешься. Он, видите ли, захотел. Впрочем, я сам в этом виноват - потакал твоим желаниям с самого раннего детства. Хочешь в Москву, на главную елку - пожалуйста, хочешь видеомагнитофон - пожалуйста, мотоцикл по...
- Видяшку не только я хотел, - прервал его, напоминая, Закир. - Ты, между прочим, тоже не очень-то сдерживаешь свои желания.
- Что, что? Как ты сказал? Кто тебе внушил такую глупость?
- Это не глупость, а факт. Мама об этом всю жизнь говорит.
- Твоя мама!.. - на этот раз не на шутку взорвался Тогрул. - Твоя мама имела бы сейчас три платья и одно пальто, если б не я... А у нее, между прочим, шкафы ломятся от тряпок, а шкатулки - от побрякушек... Хорошая приманка для воров... Каждая безделушка - десятки тысяч... Понял?
- Понял.
- И тут же забудь. Это я тебе говорю, потому что ты мой сын и ты уже взрослый. Не надо об этом распространяться нигде... Ты понял?
- Не маленький.
- Вот именно.
Они некоторое время молча шагали по нижней террасе бульвара, слушая плеск волн под ногами и вдыхая густой запах нефти, идущий с моря. Молчание нарушил Тогрул.
- Тебе приходилось ездить в метро в час "пик" от центра на окраину города? - спросил он. - Скажем, до конечной станции, до "Нефтчиляр"?
- Как-то ездил, - припомнил Закир. - Только, кажется, не в час "пик". А что?
- Когда едешь в метро в час "пик" на окраину города, можно заметить, как мало в вагоне интеллигентных, по-настоящему культурных людей. Они всю дорогу копаются у себя в носу, а потом этими руками подталкивают тебя в спину при выходе.
- Ха-ха!
- Чем дальше удаляешься от центра города, тем ярче следы вырождения на лицах пассажиров с окраин. Это нетрудно заметить - грубые лица и руки, бессмысленные, стеклянные глаза обитателей зоопарков; сядешь перед таким, и он готов рассматривать тебя битых полчаса.
- Когда это ты успел так хорошо изучить пассажиров метро? - спросил Закир. - Ты же им не пользуешься...