- Ну... Есть причина, - уклончиво ответила она.
- Причина? Какая причина? - Он не на шутку встревожился.
- Не обязательно говорить об этом вслух.
- Что ты загадками говоришь? Говори яснее, в чем дело.
- Ох, какой ты непонятливый. Ну, заболела я, понятно теперь?
- Заболела? А что с тобой? Вид у тебя вполне здоровый... Чем ты больна?
- Ну ты и бестолковый! Нельзя мне сегодня...
Она глянула на его убитый вид и не могла сдержать смеха.
- Что ты хохочешь? - с кислым видом спросил он. - Ничего смешного я в этом не вижу...
- А ты посмотри на себя в зеркало и увидишь, - посоветовала она. - До чего же уморительный вид был у тебя, когда я сказала...
- Уморительный... - проворчал он. - Будет тут уморительный... Я школу прогулять решил... Думал, как удачно получается: мамы не будет дома, побудем вдвоем, настроился, а ты вот...
- Да, подложила тебе свинью. - Она снова рассмеялась. - Ты так говоришь, как будто я виновата. - И тут внезапно Рая посерьезнела. - Школу он прогулял, видите ли. Большое дело... Школа твоя только началась, между прочим, так что влезай в свои штаны и топай, успеешь еще... Вместо того чтобы порадоваться за меня, он дуется, мальчишка... А я сегодня счастливая...
- А что тебе радоваться, восьмое марта, что ли?
- Восьмое не восьмое, а все могло случиться... Мы же с тобой совсем не береглись. Обрюхатил бы, что бы тогда запел, а?.. Хотя все вы, мужики, из одного теста... Сделаете свое дело и поминай как звали, а нам, бабам, потом отдуваться... Думаешь, легко аборты делать?.. Попробовать бы вам разок, так не совались бы куда не следует...
- А ты делала аборты?
- А как же? - ответила она беспечно, не задумываясь, запоздало услышав нотки ревности в его напряженном голосе, и изумилась про себя, и обругала себя за то, что забыла, что имеет дело с мальчишкой и не все можно ему выкладывать. Вот ведь девка распутная, в сердцах выругала она себя, мальчишка еще возьмет в голову, никак он втюрился, вот смехота-то, знала бы хозяйка, она бы ей такой втык сделала, что только берегись, хотя что ей хозяйка, она же основное выполнила, а потом пусть сами разбираются, сделала из этого сосунка мужчину, как договаривались, остальное не ее дело; что - теперь и сказать при нем ничего нельзя? Цаца какой выискался, маменькин сынок, да и то сказать, маменька его, прежде чем устроить сынку своему удовольствие - из чисто медицинских соображений, как эта старая фифа объяснила, все равно мальчишки ведь тратят свою мужскую силу почем зря, а еще хуже, боюсь, говорит, что свяжется на стороне с какой-нибудь нечистоплотной, это опасно в таком возрасте - да, поиздевалась маменька его, прежде чем устроить удовольствие из медицинских соображений своему сынку, и к врачу ее водила, показывала, убедилась, что все у нее в порядке, и несколько дней подряд, до этой подстроенной сцены соблазнения, заставляла ее ванны делать с особым раствором, и вечно напоминала о женской гигиене, пока не допустила до этого сморчка, хотя нет, какой он сморчок, он парень хороший, только наивный уж очень, да и чего от него требовать в его возрасте, все близко к сердцу принимает, очень уж чистый, как ребенок прямо, ну а на самом-то деле кто же он еще и есть, как не ребенок, и знал бы он, что все это его мамочка подстроила из "чисто медицинских соображений", вот бы была потеха, убил бы меня, наверно, или свою рас-кудрявую мамашу убил бы, он мальчик горячий - поперек не становись, а что мне было делать; бедной девушке, сироте казанской, как говорится, и в прямом, и в переносном смысле, что мне делать, если его мамочка все для меня сделала, естественно через их папочку, который в свое время тоже мной попользовался, уж он-то своего не упустит, такие не упускают своего, да еще норовят чужое хапнуть и отлично с этим справляются, что же мне было делать, если они и на работу фиктивно меня устроили, чтобы только числилась, чтобы стаж шел, и комнатку мне сняли, чтобы, значит, крыша была над головой, и платят хорошо, да за одно это, что я с Закиром легла, она мне пять стольников отвалила, где такое видано, девочки за столько девственность свою продают, а тут делов-то всего ничего и сразу - пять косых, за здорово живешь, выходит; да им-то что, ее муж эти пять сотен, может, за час имеет, пусть швыряют, мне не жалко, наоборот, приятно, а отказалась бы я тогда с сынком ее повозиться - она бы меня в шею, иди тогда устраивайся куда-нибудь, осталась бы я без угла, и без куска, а тут как сыр в масле катаюсь, правда, баба она привередливая, то ей не так, это не так, сама" чистюля, так заставляет все драить до блеска, а то еще - вот не так давно было - вырядит, как проститутку, на голове бант или наколка, на пузе - крохотный белоснежный фартучек, и давай кривляйся, подавай ее компании коктейли, кофе, мороженое, да еще улыбаться не забывай при этом, да ладно, хрен с ней...
- И много?
Его вопрос вернул ее к действительности, она рассеянным, каким-то сонным взглядом посмотрела на него, не понимая. Он, видимо, тоже все это время что-то усиленно обдумывал.
- Чего - много? - спросила она, стараясь вспомнить, о чем они говорили.
- Абортов, говорю, много тебе приходилось делать? - стараясь как можно равнодушнее спросил он.
Она внимательно, чуть дольше, чем было необходимо, глянула на него, вдруг залилась тоненьким, холодным, коротким смехом, легонько, шутливо щелкнула его по носу.
- Много будешь знать, плохо будешь спать...
- А все-таки, серьезно, много у тебя было мужчин? - становясь назойливым и сам с отвращением чувствуя это, спросил он напряженным голосом, стараясь не выдать своего волнения в ожидании ее ответа.
- Ну, вставай! -> вдруг как-то слишком уж строго, без всякого перехода от непринужденной беседы прикрикнула она на него. - Мне уборку делать надо. - И видя, что он и не собирается подниматься с постели, дернула с него одеяло, тогда он, изловчившись, схватил ее снизу, с кровати за шею и изо всех сил притянул к себе. Она от неожиданности не удержалась и повалилась на него, и он, уже задыхаясь от страсти, стал сдирать с нее платье и белье. Тогда она стала яростно сопротивляться и скоро отбросила его от себя, отошла подальше от кровати и, оправляя на себе платье, запыхавшимся голосом произнесла:
- С ума сошел! Говорят же тебе - нельзя... Так нет же - лезет. Будто невмочь три дня переждать. Горит у него...
В голосе ее звучала неподдельная обида.
Она вышла из комнаты, а он, успокоившись, стал одеваться, вышел в ванную умыться, посмотрел в зеркало и сказал своему отражению:
- Все они шлюхи.
Подмигнул сам себе и вздохнул тяжело.
Уже уходя из дому, он сказал Рае:
- Райка, ты не обижайся, ладно? Просто кинулось в голову...
- Кинулось, - передразнила она. - Еще кинется - постучи головой об стенку. Соображать надо. Мне потом за то, что тебе кинулось в голову, своим здоровьем расплачиваться?.. Им, видите ли, в голову кинулось...
- Кому это - им? - чувствуя, что закипает и стараясь сдержать себя, чтобы она не заметила, что он из-за нее способен разволноваться, что он придает их отношениям слишком большое значение - хотя на самом деле так и было, - спросил он.
- Я вообще говорю, - сказала она, оправдываясь. - Вообще про ваше племя мужицкое.
- Вообще, - сказал он. - Понятно.
- Ты поел?
- Не хочу, - мотнул он головой.
- Поешь, - сказала она, повышая голос. - Завтрак же на столе, какого рожна тебе еще? Позавтракай, говорю. А то мать придет - заругается на меня, что ты голодный ушел.
- Заругается на меня, - передразнил ее Закир. - А ты скажешь, что ел. Трудно что ли?
- Еще чего! Зачем это я врать буду?
- Ладно. Дело твое. Я пошел, - сказал Закир и вдруг вспомнил, спросил: Райка, а что ты говорила, что счастливая, я не совсем понял.
- Насчет чего? - спросила она, морща лоб, вспоминая.
- Ну, ты сказала - я сегодня счастливая, .- подсказал он начало разговора, - а почему, я не понял.
В душе его теплилась маленькая надежда, что сейчас она скажет что-нибудь о нем, что он, именно он окажется причиной такого ее прекрасного состояния, и если бы она в эту минуту сказала, что одна из причин - хотя бы одна из причин - кроется в нем и все это благодаря ему, о, как бы он был ей благодарен, как бы уверенно почувствовал себя... Но надо было обладать такой непрошибаемой толстокожестью, как у Раи, чтобы не услышать или же пренебречь явственно звучавшей надеждой в его голосе.
- Ну, как же, - сказала Рая, широко ухмыляясь, показывая большие крепкие зубы, - песня такая есть, - сказала она и тут же произвела на свет нечто среднее между пением и декламацией:
- У меня сегодня менструация, Значит - не беременная я.
- А дальше? - спросил он, подождав немного - не последует ли продолжение этого шедевра устного творчества, спросил, едва оправившись от чего-то, очень похожего на шок, не в силах согнать с лица одеревеневшую глупую улыбку.
- Дальше будет дальше, - сказала она, вытирая пыль с книжных полок. Как-нибудь потом, на досуге.