Наконец Кэтрин уснула. Появилась Мэри, а следом за ней — лакеи с тяжелой медной ванной и ведрами горячей воды. Женевьева мылась долго и тщательно, стараясь избавиться от тревоги. Как поступит с ней Тристан? Этот вопрос она задавала себе множество раз. Отошлет обратно? Но даже если, он будет недоволен, застав ее здесь, едва ли откажется повидаться с дочерью.
Мэри расчесывала волосы хозяйки, пока они не заблестели. Женевьева надела белую ночную сорочку из тончайшего шелка, отделанную воздушным кружевом. Ванну унесли, в комнате убрали. Затем зашел Гейлорд, чтобы показать Мэри ее комнату на верхнем этаже, и Женевьева опять осталась одна.
Она взглянула на свою обожаемую дочь, мирно спящую на большой кровати, и прикусила губу. Спросить она не догадалась, а ни Гейлорду, ни другим слугам и в голову не пришло найти колыбель для Кэтрин. Разумеется, их здесь никто не ждал.
В глубине комнаты виднелась еще одна дверь, вероятно, ведущая в детскую. Если бы Женевьева собиралась провести ночь одна, она оставила бы Кэтрин рядом с собой. Но сегодня она ждала Тристана.
Взяв дочь на руки, молодая женщина направилась к двери. Судя по чистоте, которой блистала комната, слуги Тристана были трудолюбивы и расторопны. Но не успела Женевьева сделать и нескольких шагов, как в дверь постучали.
На пороге стоял Томас. Он держал в руках поднос с графином, наполненным вином, и бокалами.
— Я думал, это вам понадобится, — смущенно проговорил он, и Женевьева улыбнулась, понимая, как он встревожен.
— Спасибо, Томас, заходите. Мне необходима ваша помощь, — шепотом добавила она.
Заинтригованный Томас последовал за ней, поставив поднос на стол. Женевьева поманила его ко второй двери.
— Томас, там детская?
Он не ответил. Женевьева толкнула дверь, и та открылась.
— Томас, принесите свечу. — Молодая женщина вошла в прохладную темноту. Через секунду Томас внес в детскую свечу.
— Женевьева…
Увидев колыбель, она радостно ахнула. Кто-то приготовил все, что могло понадобиться Кэтрин. Женевьева увидела свежие простыни на комоде и заметила, что нигде нет пыли. Осторожно уложив Кэтрин в колыбель, она обернулась. Томас стоял сзади, держа свечу. Свет падал на его бледное лицо.
— Женевьева, отойдите. — Он указал на пол. Отступив, Женевьева увидела большое темное пятно прямо под колыбелью. — Она умерла здесь, — мрачно сообщил Томас. — Здесь Тристан и нашел ее. Должно быть, кто-то и вправду приготовил комнату для Кэтрин, но по-моему, вам не следует…
Женевьева упала на колени и прикоснулась к пятну, думая о женщине, которая когда-то жила здесь и умерла над колыбелью для первенца.
— Женевьева, не знаю, что и сказать…
— Так придумай что-нибудь, Томас, и побыстрее! — донесся от двери хриплый и зловещий голос. Женевьева обернулась и вскрикнула, увидев Тристана.
На нем были кожаные штаны, сапоги до колен, свободная белая рубашка и куртка из грубой кожи. Он небрежно прислонился к дверному косяку, а глаза его сверкали от ярости. Тристан подошел поближе, не сводя глаз с Томаса и держа ладонь на рукояти меча. Томас поднялся.
— Так обнажите меч, милорд! Я служил вам долгие годы, а вы сомневаетесь во мне. Вам прекрасно известно, что я не замышлял ничего дурного.
Бросив взгляд на Женевьеву, Тристан опустился в мягкое кресло и указал на ночную сорочку жены.
— Ты привык навещать мою жену в такой час?
— Вовсе нет! — с жаром возразил Томас. — Я пришел объяснить…
— Тебе незачем объясняться с ней! — рявкнул Тристан. Женевьеве хотелось плакать, она предчувствовала схватку, но не могла поверить, что муж ополчился против Томаса.
— Милорд, — холодно ответил Томас, — если вы считаете…
— Прекратите, Томас! — воскликнула Женевьева. Ее сердце ушло в пятки, но она была готова навлечь на себя гнев Тристана. — Разве вы не видите? Он злится не на вас. Он просто не может простить мне то, что я не Лизетта!
— Женевьева! — Тристан зловеще прищурился.
— Прошу простить меня, Тристан. Бог свидетель, я…
Он вдруг вскочил, и Женевьева невольно попятилась. Теперь его гнев обратился на нее. Обернувшись к другу, Тристан осведомился:
— Что она здесь делает?
— Женевьева ваша жена. Она потребовала, чтобы ее доставили сюда. Что я мог возразить?
Тристан вперил взгляд в Женевьеву.
— Вы потеряли ребенка, — наконец сказала она. — Но у вас появился другой. И если это произошло вопреки вашему желанию, то в этом виноваты вы сами.