Орес с неудовольствием замечал, что в тумане, непроницаемой белой пеленой закрывшем окна, ему чудится неясное движение, приглушенные голоса, тихое бряцание оружия. Он не имеет отношения к происходящему в Анардаху, северная земля горит не по его приказу, не за него там проливается кровь. Обвинить его в развязывании внутренней войны и убийствах мирных жителей они не смогут. И всё-таки Орес чувствовал, что они попытаются. Значит, нужно максимально развязать себе руки, нужно убрать из города дочь и стянуть в Эвну подконтрольных ему людей.
Орин, подавленная и непривычно бледная, появилась в его покоях ближе к ночи. Она знала своего отца так, как не знал его никто, и потому не нуждалась в объяснениях: в городе происходит что-то, чего он хотел бы избежать. Близится конец беззаботному существованию хрустального дворца, её уверенности в завтрашнем дне, спокойствию их обоих. И от этого сердце наследницы панически сжималось.
- Вам следует до полудня выехать из Эвны, - вместо приветствия распорядился советник. Орин споткнулась на ровном месте, по инерции шагнула вперед и замерла, глупо и как-то по-детски надеясь, что она ослышалась. Здесь её дом, она родилась здесь и всегда сюда возвращалась, но от ощущения, что теперь – это навсегда, избавиться не могла. Уехать из Эвны значило перечеркнуть всю прошлую жизнь. Наследница глубоко вздохнула, сжала пальцы. Ему не нравится, когда она… Она что? Сопротивляется? Орес никогда не требовал от дочери полной покорности. Когда она показывает свой страх. А ещё – когда дает понять, что она – обычная земная женщина, влюбленная в свой хрустальный дворец, в безоблачную жизнь в тихом пригороде. Орин Нао могла быть королевой. У неё нет права на страх.
- Зачем такая срочность? – Орин капризно поджала губы. – И куда я поеду?
- Мы с вами уже обсуждали. В Эвейят.
Орин делала вид, что не слышит металлических ноток в его голосе. На этот раз, как бы ни хотелось ей дать волю своему упрямству, выбора у неё нет. Эвейят далеко. Последние десятилетия бывшая столица обросла бесчисленными историями о том, как сверху, с низкого перевала в Короне Мира, на покинутый город льется песок. В Эвейят без крайней необходимости не совались даже те, кто владел охранными щитами и мог противостоять иссушающей магии. Лишь на коронацию нового правителя город оживал – это была традиция, да пару раз в год, на дни поминовения, эвийская аристократия съезжалась к гробницам Эвейята почтить усопших предков. Скрываться от преследования удобнее всего было именно в Эвейяте.
Орин пересекла комнату (длинный шлейф платья с тихим шуршанием стелился по ковру), села в кресло. В городе балы, здесь цветут деревья, а во время утренних прогулок по побережью фиолетовая вода разлетается брызгами под копытами её коня. Что могло случиться и зачем отец так срочно отсылает её из Эвны?
- А вы сами?
На это он хотя бы ответит. Её попытки выяснить, чего он ждет, - проигнорирует. Орин раскрыла веер, цветные перья мягко колыхнулись в её руке.
- Я присоединюсь к вам. Позже. Сейчас мне нужно быть здесь.
Орес сделал паузу, обдумывая, что дочь имеет право знать, а что будет для неё лишним. Быть с ней искренним сейчас – глупо, но кто знает, может, это их последняя ночь. Для него бегство из столицы будет означать полный крах. Значит, он должен остаться.
- Видите ли, Орин… Отступать поздно. Меня обвиняют в том, что на севере идет война, и в том, что я отправил туда практически всю армию. Мне пытаются приписать убийства мирных жителей и конфликт с Ринкитинком, хотя в последнем виноват только Унхева, никто больше. На судебный процесс здесь рассчитывать не приходится: ни у кого в стране нет доказательств, что я имею отношение к войне в Анардаху.
- Тогда чего вы боитесь?
Невольно повторяя жест Эвьен, наследница закрыла веером нижнюю половину лица. У неё дрожали губы. Не для того она, невеста малолетнего принца, пришла десять лет назад к своему отцу, чтобы сейчас, в часы опасности, убегать из города. Орин не пыталась казаться храбрее, чем была, но если Орес оставался в столице, она готова была остаться с ним – пусть и дрожа от страха при любом шуме. Если бы он позволил.
- Орин.
- Да?
Он протянул руку, Орин подошла. Рядом с ним она всегда чувствовала себя в безопасности. Ощущение шло из детства, из тех лет, когда женой ему была женщина из северных земель, чьё имя больше не произносилось в этом доме. В руках Ореса не было и десятой доли его нынешней власти, но маленькой Орин было не важно. Чувство защищенности её никогда не обманывало.
- Я боюсь за вас, Орин. Помолчите, - заметив, что она пытается возразить, советник коснулся пальцем её губ. – Я знаю, что вы не хотите уезжать. Но пока вы здесь, у меня связаны руки. Вы можете попасть под удар.
- Но ведь… - дыхание Орин щекотало теплом его пальцы. – Это заговор, да? Как было после смерти короля?
- Вроде того. Участники те же, но теперь им хочется устранить меня от власти. Мы с вами на вершине, Орин. А нас хотят столкнуть вниз. Не знаю, как вы, а я к этому не готов, - Орес изогнул губы в лукавой усмешке. – Как только вы уедете, я прикажу арестовать всё командование нашей армии, всех, кто сейчас находится в Эвне. Мне нужно успеть, Орин.
- А если нет? – наследница обвила руками его шею, уткнулась носом в ключицу. – Если вы не успеете?
- Не тратьте время, Орин. Я бы советовал вам ехать вперед, потому что вы наверняка потащите с собой целый обоз. Так вот пусть этот обоз отправляется следом за вами, а не вместе с вами. Вы должны успеть убраться из города.
Она кивнула. И долго не решалась задать вопрос, что мучил её с самого начала их разговора.
- Отец, а если… если это в последний раз? Если мы больше не увидимся? Ни в Эвне, ни в Эвейяте – что тогда?
- Не знаю, Орин. Так или иначе, пусть вас согревает мысль, что если бы вы не были моей дочерью, мы венчались бы с вами в главном храме Эвейята.
- Я хотела бы этого больше, чем стать королевой.
- Не обманывайте себя, Орин. В вас моя кровь, вы бы никогда не смогли отказаться от такого шанса.
Они оба смеются. Орес целует её, и она жадно, отчаянно отвечает, беспомощно виснет у него на шее. У богатейшей наследницы Эвны земля плывет под ногами, и она знает, что с рассветом не будет ни белых цветов, ни пограничных постов столицы, ни фиолетовой воды, шуршание которой доносится сквозь открытые окна особняка. Орин не хочет думать про завтрашний день.
С первыми лучами солнца она была на ногах. Бесшумно выскользнула в коридор, привалилась к стене, лишь усилием воли не падая на колени. Окликни её Орес – и слёзы хлынули бы из её глаз неудержимым потоком. Рушилась сама основа её жизни, и впервые за долгие годы ей было страшно. Страшно до паники, как бывает только в детстве, когда в тёмной комнате по стене движется непонятная тень.
Но он спал. Во всяком случае, ей так казалось, и от этого было легче.
Орин выехала из Эвны ещё до того, как солнце полностью поднялось над океаном. Её сопровождали четверо солдат из охраны отца, и небольшой отряд беспрепятственно преодолел границу Эвны. Дочь Ореса Нао была личностью известной, в лицо её знали многие. Приказ не дать ей покинуть город (никто не сомневался, что Орес отправит её из Эвны при первых признаках опасности) запоздал буквально на пару часов: наследница сумела ускользнуть. Она пока не знала, что слуг, сопровождавших её экипажи с одеждой и драгоценностями, развернули назад у самой границы, но в путешествии через всю страну ей и не нужно было об этом знать. Уже в Шессаве, в придорожной гостинице, где они остановились на ночлег, Орин окончательно, с ужасающей ясностью осознала, что город белых цветов она может больше не увидеть.
По большому счёту, на сам город ей было плевать. Но там, на побережье, оставался дом, с которым была связана вся её сознательная жизнь. Дом, что был построен для женщины из Анардаху, по недоразумению ставшей женой Ореса Нао. К матери, которую она практически не помнила, у Орин тоже не было тёплых чувств. Орин – дитя: мать причинила отцу боль, она должна быть заключена в темницу, она предала их маленькую семью.
Орин двадцать лет. Пьяная от одних лишь мыслей, она решительно шагает в спальню отца. Мать освободила для неё эту роль. Так что при встрече (Орин не знала, жива мать ли уже покинула этот мир) наследница была уверена, что не почувствует к ней ничего.