Пригороды горели. Когда три ядра подряд пробили крышу особняка первой фрейлины принцессы, звон бьющегося хрусталя был слышен в самой Эвне. До дворца ядра не долетали, но пожары вспыхивали совсем рядом с ним, и тушить их не успевали. Даже если Орес вернется в Эвну, нет никаких гарантий, что его вмешательство сумеет остановить происходящее в городе. А практически вся армия, от которой могла быть в этом деле бесценная польза, воевала в Анардаху.
Тем же вечером лагерь на границе спешно свернули, и Орес приказал выдвигаться в Кенцану. Гонец Ксефалая возвращался в Эвну с требованием отправить в Анардаху воздушный флот: только на драконах с проклятой земли можно было в считаные часы, избежав новых потерь, перебросить в столицу подкрепление.
***
Территория, именуемая теперь Ри-Эвейят, представляла собой довольно живописное зрелище. На равнинные участки влияние Мертвой пустыни не распространялось, здесь шелестели леса и текли полноводные реки. Лишь при приближении к самому городу становилось очевидно, почему бывшая столица, древняя и величественная, оказалась заброшена. Как и Карсалья, Эвейят располагался в предгорьях, однако, в отличие от джинксландской столицы, не поднимался по склонам Короны Мира, а практически полностью оставался внизу. Перевал через горы здесь был опасно низким, и чем больше крошился под ветрами пустыни горный хребет, тем чаще на город сыпался песок. Сам же Эвейят, казалось, уходил всё глубже в землю. Ветер поднимал льющийся с гор песок, взметал его тучами и бросал на прежнюю столицу.
Орин знала Эвейят едва ли не лучше, чем Эвну, где родилась и провела всю жизнь. Эвна не дышала очарованием древности, пылью прошедших столетий, в прежней же столице любой камень был старше всего остального королевства Эв. Эвейят словно заключил с Мертвой пустыней некий договор, ценой которого стало само право существования этого города.
Вновь оказавшись в Эвейяте, наследница не чувствовала привычного тревожного возбуждения. Сейчас это было изгнание, бегство, попытка спасти собственную жизнь. Есть дорога из Эвны в Эвейят, нет дороги из Эвейята в Эвну. Об этом не хотелось думать. Орин сомневалась, что ей было бы легче, окажись сейчас отец рядом с ней. Если и он станет искать спасения в прежней столице, значит, для них обоих действительно всё закончилось. И всё же, въезжая со своей небольшой свитой в город, женщина чувствовала себя одинокой и бесконечно потерянной.
- Госпожа, нужно успеть укрыться, пока нет ветра.
Орин кивнула. После нескольких дней в седле она чувствовала себя разбитой. Эвейят – постоянная опасность, высокая обувь, многослойная одежда, песок, убивающий одним прикосновением. Отряд подстегнул коней и двинулся в центр. Безлюдный город их присутствия, казалось, не замечал.
В Эвейяте семье королевского советника принадлежал небольшой дом. Жильем в бывшей столице владели теперь лишь те, чьи предки покоились здесь в родовых усыпальницах, - чтобы останавливаться в дни поминовения усопших. Оресу, который не имел ни похороненных в городе предков, ни в принципе родословной, уходящей вглубь веков, строить здесь дом не было смысла. Однако сейчас крыша над головой оказалась как нельзя кстати.
Волнения в Эвне не достигали даже Ромьераланда, что говорить о более дальних областях. Разве что в ближайших к столичному округу Кенцане и Вей-Вамаре уличные сплетники интересовались столичными новостями. Так что, покинув Эвну, Орин оказалась вдали от ежедневных тревог, что преследовали её последние недели.
Потянулись бесконечные, неотличимые друг от друга дни в заброшенном городе. Время в Эвейяте превращалось для Орин в тягучую осязаемую субстанцию, в которую наследница медленно погружалась. Кроме её самой и её свиты, в городе находилось не более пяти сотен человек – стража гробниц, рабочие горных рудников, садовники и уборщики, следившие за чистотой прежней столицы. Эвейят – священное место, неухоженность, всегда следовавшая за запустением, не должна была его коснуться. Город, засыпаемый песком, по-прежнему оставался красивым. Продукты и предметы первой необходимости доставляли сюда из окрестных деревень, до ближайшей из которых было не более часа верхом. И всё же с момента переноса столицы на побережье Эвейят оказался словно в незримой изоляции, мало кто осмеливался нарушить тишину его улиц. Город спал, и ветер с Мертвой пустыни нёс над ним свою колыбельную.
Орин практически не выходила из особняка. Многие знатные дамы, оказавшись, подобно ей, в изгнании на другом конце королевства, в скором времени смирились бы со своей судьбой и перестали считать дни, проведенные в заброшенном городе. Беспокойство внешнего мира не трогало Эвейят, здесь исчезала мелочная суета густонаселенных территорий. Да и аристократок в королевстве с детства убеждали в том, что борьба – удел мужчин, дама лишь вручает победителю венок. Но не для того Орин была дочерью Ореса Нао. чтобы тратить время в прежней столице, пока Эвна кипела народным недовольством. Вопреки требованиям отца, Орин не собиралась сидеть без дела. Тем более что основной наказ она выполнила: она в Эвейяте, вдали от побережья и ещё дальше от границ Анардаху, она примерная дочь, но заставить её смириться с бездействием? Немыслимо.
На третий день её пребывания в Эвейяте в город прибыла семья королевского ключника, спустя ещё сутки – супруга Ксефалая, его дочь и младший сын. Орин не смогла скрыть разочарования: если губернатор столичного округа отправил семью вон из Эвны, значит, беспорядки на побережье развернулись нешуточные. Кажется, изгнание затягивается. Новости вновь прибывшие привезли неутешительные: в столице пожары и уличные бои. Город наводнен солдатами округа, знать, поначалу активно участвовавшая в восстании, теперь, скрываясь от ответственности, бежит в провинции. Как так случилось, что в считаные часы Эвна оказалась охвачена страшной неразберихой, и за что на улицах кипят сражения, большинство участников понимали весьма приблизительно, народ не понимал вовсе. Громили трактиры, богатые дома, ещё немного – и кому-то стукнет в голову идти на дворец. Остановить происходящее можно разве что введением в город регулярных войск – но практически вся армия месит сапогами болота Анардаху.
От принцессы нет ни единой реакции, королевский советник пропал, придворные воюют друг с другом. И это Эвна, вторая столица, ленивый спокойный город, что не видел уличных боёв с момента своего основания. Орин слушала, сосредоточенно кивала, а в голове её роем проносились мысли. Эвна ослаблена, но не разрушена, Эвна пока жива. Власть принцессы в нынешних условиях не стоит практически ничего, и вряд ли когда-либо страна Эв вновь начнёт прислушиваться к приказам женщины со сменными головами. О том, что до нового переворота эвийскую власть довел фактически королевский советник, Орин предпочитала не думать. Орес сделал многое и для Эвны, и для страны в целом, и война на северной земле казалась Орин досадной мелочью. Но именно из-за северной войны в столице вспыхнуло недовольство.
Смена династии – вопрос не самый простой, но теперь, когда принцесса по сути закончила своё правление, он встает ребром. Детей у принцессы нет, семья покойного короля исчезла. Всё идет к тому, что совет министров вновь соберется в Эвне. Этого Орин хотела бы в последнюю очередь: новая власть не будет означать для них с отцом ничего хорошего, феодалы глухомани уже достаточно натерпелись от Ореса за этот год. Спустя ещё сутки неугомонная наследница отправила гонцов в Карсалью.
3
Мысль о джинксландцах на службе королевства Эв пришла Орин ещё до того, как её отряд въехал в прежнюю столицу. Земли рода Кенейя, если не считать Сентабу, не были потрепаны правлением принцессы Лангвидэр – начать хотя бы с того, что их люди не исчезали тысячами в болотах Анардаху. Если Орин удастся привлечь Ферсаха Кенейя на свою сторону, она получит мощное оружие – полную сил армию, способную за несколько дней навести порядок не только в столице, но и в любых регионах, ещё готовых сопротивляться. Почему-то Орин не сомневалась, что джинксландского войска будет достаточно: не по причине большой численности, а просто потому, что армия Эв за последний год на севере потеряла процентов семьдесят боеспособных отрядов. Осталось лишь заинтересовать предполагаемых союзников, а с этим могли возникнуть проблемы: после битвы под Сентабой джинксландские города оказались закрыты для эвийцев, однако Орин придерживалась мнения, что лучше получить отказ, чем даже не пытаться. Невеста юного принца Эвардо обладала гибким умом; единственным, что могло её ограничивать, был недостаток опыта в ведении подобных переговоров.