Несмотря на бессонную ночь, наутро женщина чувствовала себя не так плохо, как ожидала. Хотя, взглянув в зеркало, мысленно укорила себя за нездоровую бледность и осунувшееся лицо. Что ни говори, а ей уже не пятнадцать, чтобы путешествовать верхом без всякого вреда для внешнего вида. На боль в ногах и спине после долгой дороги наследница старалась не обращать внимания. Солнце ещё не поднялось достаточно высоко, а Орин была уже у стен Карсальи.
С обороной в джинксландской столице всё было довольно традиционно: город опоясывала стена в десяток локтей толщиной, и у самой Короны Мира она не прерывалась, а плавно взбегала в горы. Насколько Орин сумела рассмотреть, ворот в городе трое, и все наглухо закрыты. Гонцы заверили, что сам глава Карсальи предупреждал стражу об их следующем приезде. Как бы то ни было, стучать в ворота пришлось и впрямь недолго. Внимательно выслушав, кто и по какому поводу желает видеть Ферсаха Кенейя, один из привратников отправился во дворец, другой же вежливо сообщил, что в случае, если дама пожелает войти в Карсалью, её поднимут через городскую стену в большой плетёной корзине, ибо джинксландская столица не открывает ворота эвийцам. Орин вспыхнула, но промолчала: здесь, на чужой территории, слово Ореса Нао ничего не стоит. К тому же именно она пожелала начать переговоры с джинксландцами, им неплохо жилось и без её дипломатии. Поэтому наследница просто вежливо отказалась.
Ждать пришлось больше двух часов. Солнце повисло высоко над головами путников, и Орин, не желая портить цвет лица ещё и загаром, устроилась под деревом неподалёку от ворот. В тени было не так жарко. Наконец ворота распахнулись, и из города на носилках, которые несла дюжина рабов, выехал Ферсах Кенейя. Глава рода восседал неподвижно, полузакрыв глаза и сложив руки на груди. Орин лениво обмахнулась веером. Рабы приблизились к дереву, под которым она сидела, осторожно опустили носилки на землю и с невероятной быстротой расстелили между стариком и женщиной широкий ковер, уставив его неизвестно откуда взявшимися блюдами с угощением. Дождавшись, пока они закончат, Ферсах едва заметно качнул головой, и рабы исчезли. Небольшая свита наследницы благоразумно держалась в стороне.
- Традиции требуют сказать, что я рад видеть тебя, дочь королевского советника. Думаю, ты простишь мне, если я отступлю от традиций.
- С теми же чувствами смотрю на господина Ферсаха, - усмехнулась Орин и неторопливо убрала веер. – Однако неотложное дело привело меня под стены этого города.
- Ты хочешь заключить союз, - Кенейя говорил медленно, подбирая слова, однако Орин была уверена, что старик сохранил ясность ума. – Ты хочешь, чтобы войска, что подчиняются нам и охраняют наши города, отправились в Эвну решать проблемы твоего отца. Мы знаем, что армия королевства Эв сражается и умирает в Анардаху. Это ваша вина.
Орин невинно развела руками, словно говоря: зачем вспоминать прошлое? Ферсах Кенейя сверлил её изучающим взглядом. В его бороде нет золотой сетки. Джинксландцы больше не на службе королевства Эв. Старый глава рода Кенейя всегда стоял ближе всех к королю Эволдо, опасно близко. Джинксландцы были единственными, кто никогда не ездил в Эвейят – ни на дни поминовения усопших, ни на государственные торжества. Все предки рода Кенейя лежали в Карсалье.
- Что ты можешь предложить взамен, принцесса Орин?
Он смеётся над ней. Женщина выдержала долгий взгляд, губы изогнулись в вежливой улыбке. Когда восемнадцатилетнюю Орин объявляли невестой младенца, именно Ферсах Кенейя был удостоен чести держать будущего короля.
- Золото. Рабов, землю. Военные корабли. Кроме того, мы владеем рудниками по всей стране, - принялась отрывисто перечислять женщина. Должность советника при короле Эволдо не давала реальной власти, но во всех прочих отношениях была идеальна. Кенейя покачал головой.
- Зачем мне богатства страны Эв, если я сам не принадлежу стране Эв? – равнодушно осведомился он. – У тебя нет ничего, что могло бы заинтересовать нас, Орин. Ваше богатство – золото или то, что можно легко в него обратить. Нас не интересует золото. Знаний же вы так и не накопили.
- Что ты имеешь в виду?
- Неважно. Но я помогу тебе. Будем считать это нашим маленьким одолжением. Ты повеселила меня своей храбростью, принцесса Орин. Эвийцы вполне справедливо боятся нас, ибо стали причиной трагедии в прекраснейшем из наших городов. Трон Лангвидэр шатается. Я знаю, что в Эвне вновь соберется совет министров. Я думаю, по разным причинам, не играет роли, каким именно, люди королевства Эв скоро отправятся на переговоры в царство гномов. На этот случай и пригодится моё маленькое одолжение.
Кенейя махнул рукой. В тот же миг из приоткрытых ворот вышел мужчина. Одет он был не в военную форму, скорее как обычный горожанин, хоть Орин не знала практически ничего о джинксландской моде. Большинство джинксландцев носили свободные длинные одеяния с широкими рукавами, и подобное облачение с точки зрения эвийцев было не особенно удобным. Впрочем, в каждой стране свои особенности, и Орин это не интересовало. Человек подошел ближе, склонился перед главой Карсальи. Ферсах довольно хмыкнул в бороду.
- Цени мою щедрость, принцесса Орин. Я даю тебе мощное оружие, твоя задача – правильно его применить. Я верю, что если не ты, то твой отец поймёт, как следует использовать мой подарок. А теперь поезжай обратно в песчаный город и забудь дорогу в джинксландские земли. Мы не принадлежим королевству Эв, нас не трогают ваши проблемы. И все ваши проблемы, заметь, начались из-за женщины с Саламандровых островов. Прощай, принцесса Орин.
Женщина молча кивнула. Кенейя снова махнул рукой, подбежавшие рабы подняли его на носилках и двинулись обратно к воротам. Старик сидел прямо, не глядя по сторонам, и всем видом напоминал древнее божество. Человек, которого Ферсах называл своим подарком, застыл перед Орин, будто ожидая указаний. У наследницы сложилось впечатление, что он и так знает, что нужно делать, но накрепко связан указаниями старика. Несколько мгновений Орин, всё ещё не вставая с земли, рассматривала стоявшего перед ней мужчину. Кожа у джинксландцев необычного оттенка, сероватая, их лица словно высечены из камня. Орин не знала, характерна ли эта особенность для всех жителей маленькой горной страны или только для тех, кто столетия назад перебрался через Корону Мира, но сама по себе внешность делала их узнаваемыми среди прочих жителей королевства Эв.
Наконец наследница встала, жестом подозвала свиту.
- Возвращаемся в Эвейят, - коротко приказала Орин. Здесь нечего делать, лишь терять время под стенами джинксландских городов. Старик, что насмешливо звал её «принцессой Орин», уже скрылся из виду, и ворота захлопнулись. Небольшой конный отряд двинулся в обратный путь.
Всю дорогу Орин напряженно размышляла и кидала любопытные взгляды на своего нового спутника. Она не отказалась от его присутствия и не согласилась, но что-то подсказывало ей, что на этот раз Кенейя был с ней достаточно искренним. Отказываться не имело смысла. Кто знает, каким чародеем является этот молчаливый воин… За свою жизнь Орин не боялась, у Ферсаха не было повода её убивать. Да и вряд ли он действовал бы настолько открыто. Она не родственница покойному королю, и, в отличие от войны в Анардаху, к событиям в Сентабе Орес Нао действительно не имел никакого отношения. К тому же Орин и её отряд не пересекали границ Карсальи.
Орин не соглашалась и не сопротивлялась, посланник Ферсаха поехал с ними по приказу своего хозяина. Что скажет отец, когда узнает, что она пыталась вести переговоры с джинксландцами? Снедаемая любопытством, Орин продолжала коситься на незнакомого воина. Согласия от Кенейя она не ждала, слишком свежа ещё была в их памяти битва в ночной Сентабе. И Орин их понимала. Возможно, она сама и не стала бы горевать, если бы гномы вырезали пол-Эвны (разве что вспыхнула бы злость на беспомощность собственной родины), но джинксландцы держались за свои земли. Для них появление гномов в городе само по себе было осквернением их владений. И почему-то женщина не могла избавиться от мысли, что джинксландцы гномам о себе ещё напомнят.