- Они и входили в него на рассвете, - немедленно ухватился за объяснение адмирал, забыв в неожиданном нервном возбуждении про свое вино. – В полдень, когда открывают ворота, тумана уже нет, ведь так?
Маттаго кивнул. Несколько минут они молчали – слова были не нужны. Наконец Меремах хлопнул ладонью по столу:
- Строить догадки – пустая трата времени. Мы должны узнать, что произошло под Сентабой на самом деле. Как знать, не командует ли уже наш король армией мертвецов…
- Дорога туда-обратно займет четыре дня, возможно, чуть меньше. В любом случае это слишком много. Нам повезло, и мы с вами знаем то, чего больше никто не знает, однако это не то преимущество, которым стоит рисковать.
Меремах отставил на стол полупустой кубок и принялся набивать трубку.
- Я бы предложил свою помощь, но увы, моря в Сентабе нет. А если по воздуху?
Генерал Маттаго задумался. Лететь? Такая возможность была, воздушный флот, состоявший из драконов, пойманных в Короне Мира и в предгорьях, был основан еще при предыдущем короле. Проблема состояла лишь в том, что в этом случае пришлось бы посвящать в цель полета и командующего воздушной армией. Чем больше информации выйдет за пределы этих стен, тем выше вероятность, что она дойдет до ушей короля.
- Беру на себя, - негромко, но твердо пообещал генерал. – Попробую к вечеру решить вопрос.
На прощание они лишь молча пожали друг другу руки. Мертвеца из гостиной уже унесли, и сейчас о нем напоминали лишь оставленные лекарем пузырьки с целебными отварами. Проводив гостя, Меремах вернулся в кабинет, сел за стол. Тяжелые мысли не желали покидать голову. Что там случилось, в этом «проклятом розовом городе», и где сейчас армия королевства Эв… Сухопутные отряды никогда не волновали старого адмирала, но стоило представить на их месте свою Армаду, загорелые обветренные лица моряков, которых он знал почти всех поименно – и сердце болезненно сжималось. Беда может прийти и на его корабли, и от нее не спасешься в океане.
Эволдо отправил армию на смерть. Адмирал был почти уверен, что джинксландский оазис на краю ущелья стал могилой всем, кто еще неделю назад мечтал штурмовать Карсалью. Кто знает, сколько их таких пыталось убежать, обогнать свою смерть, нещадно стегая лошадей, - до Эвны добрался лишь один. Не будь этого безымянного рядового – и о трагедии под Сентабой стало бы известно лишь много дней спустя.
Або’Кенейя королю не по зубам. Будучи истинным эвийцем, Меремах и сам недолюбливал чересчур независимых джинксландцев, но воевать с ними по неестественной, необдуманной причине, после стольких лет их безупречной службы, да еще и бросаясь в этот конфликт со злостью обиженного ребенка… Меремах, преданный слуга, водивший свою армаду именем Его величества Эволдо, еще не потерял способность мыслить.
С другой стороны, если уйдет Эволдо, то коронуют старшего сына, а это значит, Эвьен. Королева умна, и если бы не ее желание контролировать все сферы жизни государства (а оно проявится, как только королевская супруга получит такую возможность), Меремах бы ее поддержал. Во всяком случае, он, как и многие в государстве, убеждал себя, что причина именно в этом, а не в ее далеких предках, однажды спутавшихся с гномами. И что именно поэтому он был с ней настолько осторожен, когда Эвьен появилась на пороге его дома со встречным предложением.
2
Город пестрел цветами. Каждый новый порыв ветра срывал с деревьев облака лепестков, их сладкая духота, мучившая Эвьен, отступала до следующей весны. Город кружился в разноцветном вальсе, словно высвобождаясь из белого савана.
С площади празднование переместилось в многочисленные парки Эвны, птицы, напуганные смехом и пением, хлопая крыльями, носились над головами опьяневших от радости людей. Доблестная армия королевства Эв поставит на колени население джинксландских земель в предгорьях, и тогда победителей будут встречать цветами. Эвна вновь раскроет им свои объятия. Счастливые горожане уже не косились настолько подозрительно на женщину, что привел с собой Его величество: к родственнице короля следует относиться подобающим образом, даже если она за всё время праздника не произнесла ни слова, а взгляд тёмных глаз был холоден как лед.
Разделив свою радость с народом, королевская семья отправилась обратно во дворец. Следом туда же переместились и придворные, оставив подданных предаваться веселью самостоятельно. Прибрежный город искрился фейерверками, его главная площадь и ближайшие улицы были усыпаны цветами.
Королева Эвьен покинула праздничный бал с закатом. Мрачное предчувствие не давало ей покоя с самого утра. На этот раз ее мысли даже вскользь не касались ненавистной пленницы с островов, слишком незначительной фигурой для королевы та была на шахматной доске государства. Эвьен смерила безразличным взглядом мужа, что танцевал с чужеземкой, весь вечер не выпуская ее из объятий, и удалилась к себе. Следом за королевой тенью скользнула верная Мередит.
Окна покоев королевы, плотно зашторенные в период цветения городских магнолий, вновь были открыты, мягкий свет заходящего солнца озарял комнаты. Не дожидаясь приказа, фрейлина ловко распустила шнуровку платья Эвьен, ослабила корсет. Из соседней комнаты появилась служанка, держа на руках новорожденную принцессу. Эвьен забрала ребенка, собираясь кормить, села в кресло, служанка с поклоном исчезла. Мередит изящно опустилась рядом на низкую золоченую табуреточку и прислонилась сбоку к креслу госпожи.
- Меня беспокоит наша армия, - тихо, словно размышляя вслух, произнесла Эвьен. Присутствие фрейлины сейчас было для нее вовсе не обязательно, королева не ждала от нее ответа. Но почему-то именно Мередит, дочь адмирала Меремаха, обычно способствовала упорядочению мыслей, и Эвьен предпочитала в такие моменты держать ее при себе. – Сегодня утром из-под Сентабы прискакал гонец с вестью, что город пал.
- Это добрые вести, Ваше величество, - пытаясь развеять гнетущее настроение королевы, вставила Мередит. Эвьен, однако, полностью ушла в свои мысли, тень с ее лица не прогоняли даже потешные движения ручек девочки, которую королева держала у груди.
- Нет, Мередит… это странные вести. Какие угодно, но не добрые. Ты, милая, из семьи моряков. Братья ведь тоже во флоте, да?
- Да, Ваше величество. Только не в Армаде.
- Вот видишь… для моряка что Эвна, что Карсалья, что вон хоть Ринкитинк – не различают они это, значит, и ты не чувствуешь… Это джинксландцы, милая. Они умеют выживать и умеют бороться. Когда Ферсах покидал Эвну, он был готов к войне: король оскорбил его предков. Эволдо послал под стены его владений нашу армию – и Фертеб Кенейя, правитель Сентабы, открывает ворота в город? Этого просто не может быть. Либо в городе их ждала ловушка.
- Но, Ваше величество… ведь говорят, что город не приспособлен к обороне, что там даже нет крепостной стены. Он бы не выдержал и десятка залпов из катапульт, возможно, господин Фертеб… испугался, что Сентабу разрушат, и предпочел сдаться?
- О нет, милая… если Сентаба такая – значит, такой ее сделали и такой она должна быть. Даже при отсутствии крепостной стены они бы вышли на бой, такие уж это люди. Я не могу понять, почему… Эволдо слишком рано начал праздновать, глупец, - королева нахмурилась. – Хорошо… предположим, они действительно открыли ворота, спасая город от разрушения. Гонца, думаю, отправили сразу же, то есть утром два дня назад. Согласно приказу моего мужа, армия не имеет права задерживаться под Сентабой, их основная цель – Карсалья. Они оставляют захваченный город и отправляются в путь в сторону джинксландской столицы. От Сентабы до Карсальи день и ночь пути. То есть…
- То есть вчера утром часть армии, направленная в Сентабу, должна была быть на месте, - подхватила Мередит. Королева медленно кивнула.
- Их столица находится ближе, до нее из Эвны часов тридцать, не больше. Значит… не позднее рассвета от стен Карсальи в Эвну должен прискакать гонец с докладом, что обе армии стоят под крепостью и готовятся к штурму.