- Армия знает свой долг, мой король, - подал голос командир конницы. – Если они были направлены взять город, они возьмут город.
- … и останутся там ночевать, потому что там есть на что посмотреть, - усмехнулся король. – Здесь в почете дорогие вина и женская красота. Ладно, неважно. Приказываю отдохнуть до полуночи, затем идти со мной в город.
- Но, Ваше величество… в полночь закрывают ворота, - неуверенно откликнулось сразу несколько голосов. Эволдо пожал плечами – закрытие доступа в город не казалось ему проблемой. В конце концов, плетеный обод решетки можно попросту выломать: прямая атака даже той немногочисленной конницы, что сопровождает их сейчас, согнет ее с первого удара.
- Не думаю, что у них хватит безрассудства не подчиниться королю. Они откроют ворота, - уверенно заявил Эволдо и, посчитав разговор оконченным, развернул коня, чтобы возвращаться в лагерь. – То, что они впустили нашу армию, еще раз доказывает их неспособность обороняться. Что бы там ни хотела предвидеть моя жена. Это странное место, оно выглядит неподобающим воину, но от этого оно не обретает мистических сил.
Сопровождавшие короля полководцы, не сговариваясь, еще раз оглянулись на город. Сентабу пронизывали солнечные лучи. В теплом золотом сиянии искрились башни богатых городских кварталов. Словно этот город снисходительно посмеивался над чужаками, нашедшими в себе смелость нарушить его покой. В открытые ворота вела широкая дорога, мощенная желтоватым блестящим камнем, плиты его, отражая солнечные лучи, казались золотыми. По этой дороге в город маршировали стройные эвийские отряды – которые бесследно исчезли, едва отправив в Эвну торжествующую весть.
Оставшиеся часы до полуночи пролетели незаметно. Солнце село, последние его отсветы скрылись за Короной Мира, и город рассыпался тысячами огней. Решетка и ворота подсвечивались снизу красными фонариками, очерчивая границу. На главной городской башне часы пробили полночь, следом раздался перезвон колоколов, созывающих жителей на ночную молитву. Сентаба не засыпала – казалось, что она ждет.
Торжественно выступив из сопровождавшей его толпы, Эволдо постучал в закрытые ворота. В темноте, подсвеченной снизу красным, торопливо приблизились к решетке две фигуры.
- Властью, данной мне небесами и великим Торном, чародеем, создателем Озианского материка!..
Фигуры за решеткой задвигались, зазвенели ключи. Не дав королю договорить, вступил голос со стороны города.
- Властью, данной небесами и землей Джинксланда, господин Фертеб Кенейя из рода Або’Кенейя приветствует тебя, государь, и просит милостиво принять его гостеприимство.
Эволдо удовлетворенно хмыкнул и обернулся к своей свите, всем видом выражая торжество. В конечном итоге он оказался прав: джинксландцы просто боятся, их можно понять, и в этом нет никакой тайны. Ферсах, глава рода, не оказал должного почтения своему королю, но остальные, видимо, более благоразумны. Лишь Эвьен продолжает упорно искать ловушку в том, что они настолько легко открывают ворота под натиском победоносной армии. Когда он вернется из похода, королеве придется несладко. Ворота тем временем послушно распахнулись.
- Господин Фертеб приглашает тебя во дворец, великий государь, - низко склонились стражники. Порыв ветра, пронесшийся с гор, всколыхнул красные фонарики в траве, и они затрепетали, словно диковинные мотыльки. Эволдо не обратил внимания, что около половины его свиты так и не переступили границу города, оставаясь позади, пока ворота вновь не закрылись. Сентаба приняла эвийского правителя в свои объятия.
Со времени последнего визита короля город не претерпел никаких значительных изменений. Во всяком случае, все, кто бывал здесь раньше, безошибочно вспомнили дорогу ко дворцу правителя. Фертеб Кенейя занимал резиденцию, расположенную в самой высокой точке города, и дворец с белыми колоннами и сияющими куполами башен был виден отовсюду. В докладе присланного в Эвну гонца значилось, что армия строем прошла под взлетающими в небо колоннами, покрытыми искусной резьбой. Никогда прежде нога завоевателя не ступала на земли джинксландцев.
Откуда-то издалека слышался плеск воды в фонтанах и маленьких прудах, что устраивали в своих дворах горожане. В поднимавшихся вверх водных струях отражались фонари. Сентаба не выглядела покоренной. Более того, по облику города никак нельзя было предположить, что он в принципе участвует в каких-то боевых действиях.
Фертеб, правитель Сентабы, встретил их на широкой мраморной лестнице, ведущей во дворец. Не дожидаясь, пока Эволдо поднимется ближе, гостеприимно простер к нему руки и направился навстречу.
- Мир дому твоему, государь.
Эволдо окинул его быстрым взглядом. Глава Сентабы был непоколебимо спокоен, его лицо, когда он говорил, оставалось практически неподвижным, шевелились лишь губы. В длинном традиционном одеянии, в котором непривычно было видеть воина на службе королевства Эв, он выглядел в безмятежном городе истинным хозяином. Король хотел поприветствовать в свою очередь, однако Фертеб поднял руку.
- Сентаба приветствует тебя. Ты желаешь знать, что произошло с армией, отправленной твоей волей взять город?
Глава Сентабы был намного моложе своего старшего брата, Фертебу, скорее всего, не было и шестидесяти. Насколько Эволдо успел вникнуть в переплетение немногих известных фактов об Або’Кенейя, Фертеб получил город по наследству, едва женившись, и с тех пор исправно заботился о его благополучии. Голос властелина Сентабы звучал сейчас певуче и уверенно, совсем непохоже на голос человека, чьи владения были захвачены несколько дней назад. «Там что-то не так», - в мозгу возник туманный облик Эвьен, ее глаза горели мрачным предвкушением. А потом откуда-то со стороны раздался неразборчивый торжествующий крик – и король, вздрогнув от неожиданности, завертел головой по сторонам. Свита, однако, не подавала никаких признаков беспокойства. Фертеб, почтительно склонив голову, пригласил посетителей во дворец.
- Поздний час, государь. Я буду счастлив предложить тебе ночлег, а утром расскажу всё, что мне известно.
Посреди открывшегося взорам эвийцев огромного зала бил фонтан, и в выложенном цветным мрамором бассейне плавали золотистые рыбы. Слишком много золота. Казалось, солнце, садясь на Мертвой Пустыней, отдает свои лучи этому городу.
- Ты и так расскажешь мне всё, что тебе известно, - Эволдо с трудом сдержал порыв схватить хозяина дворца за длинные рукава. – И не вздумай водить меня за нос. Что случилось с армией, которая вошла в город?
Фертеб Кенейя хлопнул в ладоши, рукава сшитого из тонкой ткани одеяния медленно заколыхались. В центре зала на пару метров вверх поднималась струя воды и каскадом падала в прозрачно-голубую глубину бассейна, где, лениво шевеля хвостами, плавали рыбы с золотой чешуей.
- Поздний час, государь. В Сентабе не принято встречать ночь на ногах.
Эволдо несколько растерянно кивнул, позволяя неслышно появившимся слугам увлечь его за собой. Из окон открывался вид на город, в котором постепенно угасали разноцветные огни, оставалась видимой лишь красная граница, полукругом очерчивающая Сентабу. Город погружался в ночь.
Рассвет наступил настолько стремительно, словно прошли не часы, а всего лишь несколько минут. Из ущелья Рох, клубясь и принимая самые причудливые формы, поднимался розовый туман. Зрелище было настолько необычным, что эвийцы, не отходя от окон, жадно наблюдали, как плывет в тумане окружающая действительность. Лучи восходящего солнца играли в розовой дымке, горный хребет и город у его подножия выглядели сейчас не более достоверными, чем пустынный мираж.
Дворец Фертеба размещался на пологом холме, и с высоты жилых башен открывался вид на ущелье Рох. Эволдо, за годы своего правления привыкший к чудесам, которыми владели обе столицы, сейчас не мог оторвать взгляда от расстилающейся внизу панорамы. Ущелье Рох, узкая трещина, отрезало Сентабу от Короны Мира – горный хребет оказывался на противоположном берегу. Туман, поднимавшийся снизу, из самых глубин материка, размывал очертания такого материального даже в свете изменчивых фонарей города. Розовый туман был повсюду.