— Не понимаю, зачем ты мне все это рассказываешь? — пробормотала Одетта. — Бедный, бедный Джимми! Представляю себе, как с тех пор он ненавидит подобные фильмы. А уж меня — за то, что я оказалась на такой похабной ленте, — тем более.
— Да брось ты! О какой ненависти ты тут толкуешь? Он тебя любит. Вот почему он тебе всего этого не рассказывал. Травмировать тебя не хотел. Полагаю, и ты молчала о диске, где вы с Флорианом, по той же самой причине. Вы оба думаете, что другому не удастся справиться с тяжестью, которая неожиданно на него обрушится, и держите рот на замке. Но скажи мне по совести: разве Джимми отказался жить с тобой, после того как увидел на пленке твои забавы с Флорианом? Если не ошибаюсь, на следующий день он перевез тебя с вещами к себе домой. Верно?
— Верно, — тихо сказала Одетта. Калум не уставал ее поражать. Не так-то просто было представить его себе в качестве апологета честности и гуру в делах любви.
— Тебе только нужно сказать Джимми правду, — наставительно произнес Калум. — Почему ты трахалась с Флорианом и где. Джимми-то думает, что это произошло на прошлой неделе. И знаешь почему? Потому что он не в силах отличить кухню в Фермонсо-холле от кухни в «РО».
— Но откуда у тебя такая уверенность, что он меня простит?
— Протри глаза, — пробурчал Калум. — Разве ты не замечаешь, что ради тебя он готов на все? Если разобраться, ему и прощать-то тебе нечего. Его гнетет другое. Он, понимаешь ли, сомневается, что способен доставить тебе те радости плоти, которых ты от него ждешь. — Калум посмотрел на все еще запертую дверь коттеджа Лидии, потом взглянул на часы и добавил: — Вот что, Одди. Отправляйся-ка ты к Джимми прямо сейчас. А уж Лидию в Фермонсо я как-нибудь сам доставлю.
Одетта обнаружила Джимми во дворе. Он пытался установить поваленный бурей шатер, где гостям должны были подносить напитки и легкие закуски. Ветер утих, но дождь продолжал хлестать как из ведра.
— Как там Лидия? — спросил он, закрепляя канат, поддерживавший одно из полотнищ шатра, и отводя Одетту в сторону.
Одетте меньше всего на свете хотелось в данную минуту говорить о Лидии. Посмотрев на Джимми в упор, она выпалила:
— Я знаю, что ты видел запись, где мы с Флорианом трахаемся. А еще я знаю, что написано на обратной стороне рисунков Пикассо.
— Кто тебе об этом сказан? — спросил Джимми.
— Неважно, — ответила она, переводя дух. — Меня интересует другое. Ты из-за этого не можешь заниматься со мной любовью?
Джимми отвел глаза.
— Похоже, Одди, я не смогу тебе дать того, что ты хочешь. Уж слишком я робок, закомплексован и старомоден. Вряд ли я смогу сравниться с тем… с тем… — Джимми запнулся, мучительно подбирая нужные слова. — Я так не могу. Ты была совершенно права, когда предлагала мне дружбу. На большее я, по-видимому, не способен. Так что, если ты соберешься вдруг от меня съехать, я буду не в претензии. Вряд ли я способен сделать тебя счастливой…
Одетта перехватила его смущенный, исполненный печали взгляд.
— Все сказал?
— Да вроде все, — понурившись, произнес Джимми.
— Тогда, может быть, ляжем в постель? — выбивая зубами чечетку, предложила Одетта.
58
Лидия с подружками переодевались в специально отведенных для этого апартаментах Фермонсо-холла. Один висевший на вешалке чехол с праздничным нарядом так и остался невостребованным. Джун ткнула в пакет пальцем и пробормотала:
— Опаздывать — не в ее стиле. Помнится, она говорила, что будет к десяти. Обязательно.
— Может, в Фермонсо опять какое-нибудь ЧП? — предположила Элли.
— Только не надо о грустном! — Лидия приладила к роскошному, волосок к волоску, локон к локону, белокурому шиньону в стиле «принцесса Грейс» длинную фату, крутанулась вокруг собственной оси и спросила: — Ну, что скажете? Нравится? Или слишком уж в духе королевы эльфов?
Джун подавилась паштетом, Элли открыла рот, Эльза едва не выронила из рук дочурку Флоренс, а Мисс Би присвистнула.
— Что-то я не пойму, — пробормотала Джун. — Ты собираешься надевать платье или нет?
— Не говори глупости, Джу, — хихикнула Лидия. — Это и есть мое платье.
Стаскивая с себя промокшую насквозь одежду, Одетта дрожала, как осиновый лист, хотя ответить себе на вопрос, отчего — от холода или от волнения, вряд ли бы в тот момент смогла. Оставшись в трусах и футболке, она нырнула под одеяло и легла рядом с Джимми, страстно желая и боясь того, что должно было за этим последовать.