Беглецы вняли предупреждению, поднялись на ноги и вышли из амбара.
Оказавшись рядом с Джимми, Калум довольно быстро оклемался и обрел привычный апломб.
— Ты где, сукин сын, все это время пропадал, а? — зло спросил он у Джимми.
— Ездил по стране, размышлял, расставлял ловушки, — туманно ответил Джимми. — Очень надеюсь, что сегодня кое-кто в одну из них попадет. Может, хотите понаблюдать за процессом? Тогда милости просим со мной.
Небольшая рация, которая висела на боку у Джимми, затрещала и расколола тишину громкими призывами:
— «Педигри» вызывает «Бульдога». Вы меня слышите? Прием.
— Это Ролли. Насмотрелась военных фильмов и теперь чудит. — Джимми поднес рацию к губам и пробасил в микрофон: — «Педигри»? Это — «Бульдог». Слышу вас хорошо. Прием.
— Этот тип возвращается в Фермонсо! Крэйг залез на крышу, увидел его автомобиль и схватился за ружье. Собирается затеять с ним перестрелку…
— Вот дьявольщина! — Джимми выключил рацию, повернулся к Сид и Калуму и скомандовал: — Быстро в машину. Вы можете мне понадобиться.
— Ты что — шутишь? — прохрипел Калум, выпучив глаза. — Этот тип охотится за мной. Хочет моей крови.
— Не говори ерунды, — бросил Джимми. — Он охотится за Крэйгом, зятем Одетты, и хочет его пристрелить. Если, не дай, конечно, бог, ему удастся осуществить свое намерение, вы будете мне нужны как свидетели.
— Странно это все, не находишь? — хихикнула Сид, когда они с Калумом шли к пикапу Джимми. Большего страха, нервного напряжения и одновременно душевного подъема она не испытывала с тех самых пор, как какой-то псих захватил в «Челси Хоутел» музыкантов группы «Маска» в заложники.
Лайэм местности вокруг Фермонсо не знал, а карты у него не было. Поэтому, отъехав от Фермонсо-холла, он не меньше часа колесил по разбитым грунтовым дорогам, но ферму Сиддалс так и не нашел. Вырулив на очередной проселок, он поехал по нему, вглядываясь в выступавшие из темноты черные силуэты домов. Отыскать в ночной тьме дом Джимми среди десятков ему подобных было просто немыслимо. Неожиданно прямо по курсу Лайэм увидел величественные очертания огромного дворца.
— Вот дьявольщина! Опять! — воскликнул Лайэм, ударяя в сердцах обеими кулаками по эбонитовому рулевому колесу. Сам того не желая, он, сделав большой круг, снова выехал к богатому поместью, у которого разворачивался, когда гнался за мопедом. Казалось, в этом крае все дороги вели к старинному замку, являвшемуся в определенном смысле организующим центром здешней округи.
Поскольку проселок был слишком узким и развернуться на нем, не оцарапав лакированные борта автомобиля об огромные, с палец, колючки живой изгороди, не представлялось возможным, Лайэму, чтобы пуститься в обратный путь, оставалось или сдавать назад примерно полмили, или, проехав еще немного вперед, развернуться на парковочной площадке перед замком.
Лайэм выбрал второе и покатил вперед, заливая пространство перед собой ослепительным светом мощных фар. Въехав на парковку и развернувшись, Лайэм увидел в свете фар метнувшегося к подъезду человека и сразу его узнал. Это был Крэйг.
— Вот оно что, — ухмыльнувшись, пробормотал Лайэм. — Оказывается, Крэйг водит знакомство с владетельными лордами. Кто бы мог подумать?
Заглушив двигатель, он взвел курки обреза и вылез из машины.
Одетта поняла, что оставила свой мобильник у Лидии, только в тот момент, когда Монни позвонила отцу и стала упрашивать его посидеть с детьми. Когда Монни наконец уладила это дело, Одетта села за телефон и позвонила на ферму Сиддалс. Там трубку никто не снял. Тогда она позвонила на ферму Сид, но и там никто к телефону не подошел. Как это ни удивительно, в Фермонсо-холле трубку тоже упорно отказывались снимать, хотя, как она знала, в фойе замка круглосуточно дежурил охранник.
Полицейские так домой к Монни и не приехали, хотя Одетта считала, что они должны были прибыть максимум через полчаса.
— Может, у копов сегодня трудная ночка — и в этом-то все дело? — высказала предположение Монни. Она, когда звонила в полицию и беседовала с дежурным, намеренно не сказала ни слова правды и дала полицейским неправильные адреса — и своего дома, и Фермонсо-холла. Одетта же ничего не заметила, поскольку была занята поисками своего мобильника.
Одетту мучили мрачные предчувствия, и она всей душой стремилась поскорее вернуться в Фермонсо. Поэтому, когда отец появился на пороге, она, торопливо с ним поздоровавшись, вышла на улицу, села в машину и уже из салона стала громко звать Монни.
— И куда же мы поедем? — спросила Монни. Если бы не соблазн в виде роскошной «Феррари», она обязательно придумала бы предлог, чтобы остаться дома.
— В Суссекс, — сказала Одетта. — Мы доберемся туда минут за сорок. Эта тачка легко делает сто пятьдесят в час, а на дорогах сейчас пустынно. Поскольку полиция бросила нас на произвол судьбы, нам придется действовать самостоятельно. У тебя в сумочке баллончик с нервно-паралитическим газом имеется?
Стоило им тронуться с места, как Одетта начала взволнованно рассказывать Монни о том, что сегодня ночью они обе могут лишиться своих возлюбленных, но повествования так и не закончила, поскольку увидела в зеркале заднего вида севшую им на хвост полицейскую машину.
Когда патрульная машина их остановила, Одетта попыталась было сообщить ее экипажу о возможном трагическом развитии событий в Фермонсо, но старший патруля отказался ее слушать. Куда больше его беспокоило то обстоятельство, что она основательно превысила скорость в черте города и находилась при этом под воздействием алкогольных паров.
Лидия и Джун приканчивали уже вторую бутылку шампанского, когда зачирикал оставленный Одеттой мобильник. Джун, недовольная тем, что ее отвлекли от приятной беседы и любимого напитка, поднесла мобильник к уху.
— Одетта? — взволнованно произнес в трубке незнакомый мужской голос. — Он говорит, что если не получит свою книжку в течение часа, то пристрелит меня, не задумываясь. Надеюсь, ты знаешь, что тебе делать?
Джун несколько секунд в полном недоумении созерцала мобильник, потом нажала на кнопку «отбой».
— Кто это? — спросила Лидия, без большого, впрочем, интереса.
— Неправильно набрали номер, — ответила Джун, наливая себе очередной бокал шампанского. — Похоже, звонил какой-то сумасшедший библиотекарь: напоминал о книжке.
Все пошло не так, как ожидалось. В самом деле, откуда Джимми было знать, что Фло, возжелав чувственных радостей, отключит телефоны в офисах и напоит до бесчувствия сидевшего в фойе молодого, красивого охранника? А между тем Лайэм проник в Фермонсо-холл незамеченным именно по этой причине. Кто, кроме того, мог предположить, что Ролли забудет запереть оружейный шкаф, а Крэйг именно в этот промежуток времени выберется из подвала, куда его от греха подальше засадил Джимми, и, возжаждав мести, бросится с оружием в руках разыскивать Лайэма?
Так или примерно так рассуждал Джимми, попеременно глядя то на обрез в руках Лайэма, то на его побелевшее от ярости лицо. Парень, безусловно, готов был на все, чтобы заполучить свою драгоценную книжку. Он не только захватил заложников, но пристрелил бы всякого, кто попытался бы вести с ним нечестную игру или увиливать от ответа на прямо поставленный вопрос:
— Где моя книжка?
На кухне Фермонсо-холла сидели на полу связанные по рукам и ногам Джимми, Крэйг, Флориан и пьяный в стельку молодой охранник. Последнего, впрочем, связывать не было никакой необходимости: Флориан так его напоил, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Крэйг и Джимми боялись бешеного Лайэма, поскольку не знали, что он в следующую минуту может выкинуть, охранник уже не боялся никого и ничего, и лишь один Флориан сохранял подобие хладнокровия.