В Лидии в этот момент было столько торжественности, что можно было подумать, она готовится вручить ему крупный выигрыш в лотерее.
— И как же ее зовут? — спросил Калум, стараясь не смотреть, как она острым язычком облизывает свои пухлые губки.
— Одетта Филдинг! — с пафосом заявила Лидия.
— Ты шутишь? — Калум дернулся, как будто его ужалила пчела.
— Какие тут шутки? — Лидия обиделась. — Говорю же тебе — Эльза сказала Элли, а Элли…
— Я знаю — сказала тебе, — прошипел он.
— Да нет. Элли сказала Джун, а уж Джун все рассказала мне. — Лидия хотела, чтобы между ней и Калумом не возникло недопонимания. — Как я поняла, Одетта никому ничего впрямую не говорила. Просто Эльза, Элли и Джун считают, что она жутко на тебя запала. Я лично не вижу в этом ничего удивительного. Как-никак вы партнеры по бизнесу, верно?
— Тебе ли это не знать, — сказал Калум, со значением глядя Лидии в глаза. — Ведь это ты все устроила.
— Разве? Что-то не припомню. — Удивлению Лидии не было, казалось, предела. — Но как бы то ни было, Одетта — совершенно обворожительная женщина, хотя и не красавица. Главное же, она очень тебе подходит… — Тут в сумочке у нее зазвонил телефон. — Извини, дорогуша. — Лидия полезла в сумку из изумрудно-зеленой крокодиловой кожи и вытащила мобильник.
Посетители смотрели на Лидию с негодованием: мобильники находились в клубе под запретом. Но Калуму было наплевать. Неприятный для него разговор прервался, а ему только того и надо было. Он был очень не прочь переспать с Лидией, более того, мечтал об этом, но при чем здесь Одетта? Калуму менее всего хотелось обсуждать ее и ее чувства, не говоря уже о том, чтобы с ней встречаться.
Между тем Лидия, переговорив по телефону, запечатлела на мембране звучный поцелуй и потянулась к своей сумке из крокодиловой кожи.
— Ты что, уходишь? — спросил Калум. Он никак не ожидал, что Лидия упорхнет из расставленных им сетей. Он покрутил годовой в поисках Джимми, но того нигде не было видно. Должно быть, вышел из клуба, чтобы прогуляться и подышать воздухом.
— Ухожу, дорогуша, — кивнула Лидия. — Фин получил на работе премию за ударный труд, накупил икры и шампанского и ждет меня, чтобы это дело отметить. Извинись за меня перед Джимми и передай ему, что он душка, хотя, конечно, чурбан тоже порядочный. Последнее, впрочем, можешь не передавать.
Лидия клюнула Калума в щеку, обдав его удушливым запахом своих духов и, вильнув тощими бедрами, направилась к выходу.
Калум некоторое время мрачно потягивал пиво, размышляя о превратностях судьбы. Потом он заметил, как официант, стараясь привлечь его внимание, машет ему рукой.
— Вам звонят, мистер Форрестер! — крикнул он из-за стойки бара, когда Калум поднял на него глаза.
Калум встал, прошел к стойке и взял трубку. Звонил его приятель Флориан.
— У меня проблема, — сообщил тот. — Ферди задолжал своему дилеру чертову прорву денег. Отдавать ему нечем, и он грозится продать в «Ньюс» кое-какие факты из моей биографии. Мне нужно от него избавиться, но так, чтобы особенно его не сердить.
Калум, вспомнив откровения Лидии, криво улыбнулся.
— У меня аналогичная проблема, — буркнул он в трубку. — Тоже надо избавиться от одной особы. Но ты не беспокойся. Есть шанс убить двух птичек одним камнем. Короче, оставь это дело мне.
Джимми вернулся минут через десять. Вид у него был несколько ошарашенный.
— Ты все правильно говорил об этом городе. — Выйдя из клуба, он столкнулся со спешащей с работы толпой, заметил выходивших из дверей пабов пьяниц и лежавших на тротуарах у стены бомжей. — Никогда не видел, чтобы такое множество людей толклось на нескольких квадратных футах асфальта. — Плюхнувшись в кресло, он устало потер лицо рукой и спросил: — А куда подевалась твоя подружка?
— Это не моя подружка, парень. — Калум старался не демонстрировать приятелю своего разочарования оттого, что Лидия смылась.
— Слава богу! — Громоподобный голос Джимми мигом перекрыл все разговоры в баре. — Не хотел тебе говорить, но она через минуту после того, как мы познакомились, предложила мне с ней переспать.
— Неужели? — Калум, хотя и ощутил укол ревности, снова воспрянул духом. Коли Лидия раздает такие авансы малознакомому человеку, то для него, Калума, тоже еще не все потеряно. Возможно, ему удастся все-таки затащить ее в постель. По той, однако, причине, что Лидия ушла и проверить теорию на практике не представлялось возможным, Калум решил снова заняться Джимми и уговорить его подольше пожить в Англии.
Джимми не был ярым поклонником выпивки, но сегодня выпить ему было просто необходимо — чтобы сбросить с плеч усталость и немного расслабиться. Слушая во второй раз рассказ Калума о его наполеоновских планах, он сам не заметил, как опустошил несколько бутылок пива, а потом с легкой руки приятеля отлакировал все это парой рюмочек виски. По мере того как пустели бутылки с пивом, язык у него развязывался все больше и его оглушительный голос гремел в баре все чаще.
— Странное дело, — пророкотал он. — Прошло всего две недели с тех пор, как умер мой отец, а я о нем почти не вспоминаю.
— Правда? — равнодушно спросил Калум, которого это обстоятельство ничуть не удивило, поскольку о своем отце он не вспоминал годами. Удивило его другое: то, что Джимми разоткровенничался.
— Когда отец умер, я прилетел на Барбадос и стал прибираться в его доме. Просто для того, чтобы чем-нибудь себя занять. Думал, это поможет мне совладать с печалью. Ну так вот, разбирая его вещи, я нашел такое… прямо и не знаю, как сказать… Нечто совершенно ужасное… Я нашел у него видеокассеты, — пробормотал великан, с шумом втягивая в себя воздух. — Много. На них были запечатлены мой отец и… — Джимми покачал головой. — Неужели не догадываешься? Девушки, вернее, девочки — мой отец всегда любил молоденьких. Он включал видеокамеру и трахался с ними, а потом на досуге просматривал записи. Кассет было штук сто — все с наклейками с указанием имени девочки и дня, месяца и года, когда была сделана запись. Они стояли на полках в алфавитном порядке. Собственно, только на этих полках порядок и был. В остальном же дом напоминал помойку. Я сжег эти кассеты. Все до одной. Вот так… — Джимми помолчал, шмыгнул носом и добавил: — Не знаю, зачем я все это тебе рассказываю? Ты уж извини. — Он поднялся с места и, сгорбившись, поплелся в туалет.
Калум продолжал сидеть с прежним равнодушным выражением лица, хотя на душе у него было муторно. Вот, оказывается, кем был старый Па Сильвиан. Педофилом — вот кем. И кто бы мог подумать?..
Ему захотелось уехать из Лондона прямо сейчас — бросить все и уехать. Но потом бизнесмен взял в его душе верх, и он решил, что с отъездом торопиться не следует. Прежде надо устроить свои дела — в частности, попытаться забрать свои средства из «РО», что, он знал, будет сделать очень непросто.
«Что ж, — подумал он, — коли Лидия считает, что Одетта Филдинг от меня без ума, попробуем сыграть на этом. Посмотрим, умеет ли она отделять дело от удовольствия».
5
Флориан Этуаль работал с шести часов утра. Даже после трех дня, когда число желающих отобедать резко сокращалось, он продолжал истекать потом в тесном и душном помещении кухни, хотя на улице было около нуля. Впрочем, на улице могла стоять и тропическая жара — это все равно ничего бы не изменило. Зимой и летом на кухне было жарко, как в аду, двадцать четыре часа в сутки горели яркие галогеновые лампы и на все лады завывал плохонький кондиционер, явно не справлявшийся со своими обязанностями.
Такова была кухня в «Ле Орбиталь», где Флориан готовил свои фирменные блюда. Именно на этой кухне он стал шеф-поваром, уступавшим по известности только одному человеку в Лондоне — знаменитому повару Уэйну Стриту. Флориан давно уже не крошил ножом овощи и не ставил на огонь кастрюли и сковородки. Теперь он все больше надзирал за своими помощниками, которые воплощали в реальность его кулинарные фантазии: проверял температурный режим, закладку продуктов, нюхал и пробовал. А еще он часами болтал по телефону, расхаживая при этом по кухне, озирая хозяйским глазом свои владения и заглядывая в стоявшие на плите сковородки и кастрюли.