— Вот черт! — Она торопливо слезла с тренажера, натянула халат и побежала в ванную.
Выйдя из ванной, Одетта поняла, что ни тренажеры, ни холодный душ стопроцентного избавления от страсти ей отнюдь не гарантируют.
12
Сидя на заднем сиденье в «Мерседесе» Алекса Хопкинсона, который катил в Западный Суссекс, Калум просматривал газеты, уделяя повышенное внимание материалам о приемах в «Клинике» и «РО». Почти все газеты поместили фотографии шестидесятилетней Сид Френсис и престарелого рок-певца, с которым она пела дуэтом. В тексте же говорилось о переезде гостей из «Клиники» в «РО» и о том, что организатором этого грандиозного действа был он, Калум. Как Калум и ожидал, об Одетте Филдинг и ее роли в организации праздника было упомянуто лишь мельком.
Он позвонил по встроенному телефону Флориану Этуалю и договорился с ним о встрече в «Офис Блоке», после чего стал смотреть на пролетавший за окном автомобиля сельский пейзаж. Хотя была зима, и поля занесло снегом, Калум решил, что мать Природа даже в своем скромном зимнем обличье достаточно соблазнительна, чтобы привлечь к себе сердца горожан.
Джимми Сильвиан, сидевший на переднем сиденье рядом с Алексом, спал сном праведника, а потому превозносить до небес, успех вчерашнего приема в «РО» был более не в состоянии. Правда, перед тем как отдаться объятиям Морфея, он сказал буквально следующее:
— Жаль все-таки, что мне не удалось пообщаться с той роскошной брюнеткой в желтом платье. Слишком рано она ушла.
— Жалеть нечего. Во-первых, она шлюха, а во-вторых — баба совершенно чокнутая и к тому же наркоманка. Видел, как она оформила зальчик? Сплошные распятия, кресты и статуи святых. Жуть. У нее даже метрдотель был в наряде епископа. Да она просто помешана на католицизме. И на кокаине.
— Ну и дела! Какого черта в таком случае ты вложил деньги в ее заведение?
— Как все шизофреники, она обладает даром убеждения. И очень энергичная. Может организовать бизнес, что называется, с нуля. Но поддерживать его на плаву ей не под силу. Так что я намереваюсь отстранить ее от дел — избавить, так сказать, от соблазна руководить всем и вся. Ради общего блага — в том числе ее собственного. Только надо сделать это осторожно — чтобы она не впала в глубокую депрессию, что опять же свойственно всем шизофреникам и наркоманам. Я-то поначалу думал, что она справится, но шизофреники — спринтеры, а не марафонцы, и с этим ничего не поделаешь…
Когда Джимми начал клевать носом и под конец заснул, Калум почувствовал немалое облегчение. Все-таки Джимми был проницательным человеком и надуть его было трудно. Надо сказать, временами Калум испытывал в его присутствии комплекс неполноценности — и не только потому, что тот был огромен, как гора. Джимми доказал, чего стоят его мозги, в джунглях Южной Африки, когда от одного его слова, как это не раз бывало, зависела жизнь охотника.
— Ох! — взвизгнула Феба, когда ей под мышку впилась очередная булавка.
— Извини, дорогая. Хочешь быть красивой, терпи, — пробормотала сквозь зубы портниха Саскии. Говорить ей было трудно, поскольку во рту у нее было полно булавок.
«Если она еще раз меня уколет, — мстительно подумала Феба, разглядывая свое отражение в зеркале, — я ей так дам, что мало не покажется. Ишь, моду взяла колоть — садистка!» Персиковый цвет ей не шел, и в этом не могло быть никаких сомнений. Персиковое платье зрительно делало ее фигуру более приземистой, придавало бесцветным в общем волосам какой-то серый, чуть ли не мышиный оттенок, а ее сметанно-белой коже нездоровую бледность.
— По-моему, смотрится отлично, — сказала портниха.
«Еще бы ей не нравилось, — со злобой подумала Феба. — Сама ведь это уродство состряпала».
— Извините за опоздание! — воскликнула Саския, входя в ателье и на ходу стаскивая с себя пальто. — Ну, как тебе платье — нравится?
— Миленькое. — Феба неопределенно пожала плечами и спросила: — Что тебя задержало?
— Ленч, — односложно ответила Саския, а потом, присев на диван, развила свою мысль: — Народу было столько, что пришлось запускать в две смены. Всего накрыли более девяноста столов. Я просто с ног валюсь от усталости.
— Но это же здорово.
— Не здорово, когда у тебя под началом всего пять официанток, а ни метра, ни его помощника нет.
— Бедняжка. — Феба напустила на лицо сочувствующее выражение. — Значит, Шиздетты тоже не было?
— Не называй ее так. Она очень милая женщина, и ты бы сама в этом убедилась, будь у тебя шанс познакомиться с ней поближе. — Саския взяла с дивана головной убор в виде тиары, приложила его к волосам, после чего посмотрела на себя в зеркало. — Между прочим, Одетта была в ресторане и работала вдвое больше, чем я. Она удивительная. Я думала, что после вчерашнего она до обеда будет отлеживаться, но она явилась на работу одной из первых и сразу же включилась в уборку. Посмотри, что она мне подарила. — С этими словами Саския вытащила из сумки маленькую, обтянутую сафьяном коробочку и открыла ее. Там в бархатном гнездышке лежал крестик на цепочке от Тиффани. — Я буду носить его с выходным костюмом.
— Вау! — воскликнула Феба. — Милая вещица.
Саския кивнула.
— И дорогая. Одетта — щедрая душа. А если учесть, что она вложила в дело все свои деньги до последнего пенни — щедрая просто до мотовства. Я думала, у нее состояние, но Стэн мне сказал, что ради «РО» она заложила даже собственную квартиру.
— Не сомневаюсь, что «РО» принесет ей то самое состояние, о котором ты упомянула.
Саския пожала плечами:
— Трудно сказать. В любом случае, если Одетта и разбогатеет, то не сразу. Даже при условии, что публика будет к нам ломиться так, как сегодня, пройдет несколько месяцев, прежде чем мы рассчитаемся с долгами. Чтобы закрепить успех, нам нужны не скучающие пижоны, заглянувшие к нам из любопытства, а постоянная, устойчивая клиентура, которая согласится приобрести членские билеты.
— Не сомневаюсь, что клуб с кабаре на втором этаже привлечет самую солидную клиентуру.
— Привлечет. Если будут хорошие исполнители и приличная программа, — кивнула Саския. — Ну а пока придется рассчитывать на разовых клиентов и любопытствующих снобов. И так до самого Рождества и Нового года. При этом доходы нам будут приносить только бар и ресторан.
— Как все это сложно, — вздохнула Феба. — Джимми тоже мне вчера что-то такое пел, но я так и не сумела разобраться во всех хитростях этого бизнеса.
— Джимми? Брат Феликса?
— Он самый, — кивнула Феба. — Мне казалось, Джимми будет небезынтересно узнать о вашем с Одеттой опыте, и я рассчитывала познакомить его с Одеттой. Но она слишком рано ушла. Надеюсь, ты меня ей представишь?
— Встретишься с ней на моей свадьбе. А о каком, собственно, опыте ты толкуешь?
— Ну как же? О вашем опыте по созданию ресторана с нуля. Он сам подумывает заняться ресторанным бизнесом и собирается вложить в проект одного своего друга кругленькую сумму.
— Если ему так не терпится вложить средства в ресторанный бизнес, пусть отдаст деньги Одетте. Уж она-то найдет им применение.
— Для начала им надо познакомиться. — Феба не знала, что Джимми был-таки представлен Одетте на вечере, хотя последняя сразу же про него забыла.
— Я приглашу его на свою свадьбу! — воскликнула Саския, изыскав наконец выход. — И попрошу мамочку, чтобы она усадила их за один стол.
Йен и Эльза подыскивали себе подходящий дом. На старинной улочке за Хайбери-корнер они обнаружили наконец то, что искали, — высокое строение с роскошным японским садом на заднем дворе.
— Сад разбит по инициативе Би-би-си — телевизионщики снимали здесь одну из своих программ, — сказал агент по недвижимости. — Если бы вы решили обустроить задний двор в том же стиле самостоятельно, это обошлось бы вам тысяч в десять.
Йену и дом, и сад очень понравились. По сравнению с их крохотной квартиркой это был настоящий рай.