— Что-что?
— Сбежал, говорю, сволочь. Меня, детей бросил… — Монни залилась слезами.
Одетта не без труда сосредоточила внимание на том, что ей говорила сестра. Монни хлюпнула носом.
— Если вернется — я ему такое устрою… Голову оторву. Конечно, мы с ним в последнее время не слишком ладили, но дети-то ни в чем не виноваты, верно? — Монни снова зашлась в рыданиях, — Перед тем как убраться, он все свадебные фотографии… на кусочки изорвал. И даже записочки не оставил.
Одетта поняла, что ее финансовые затруднения по сравнению с трагедией, которую переживала Монни, — ничто.
— Думаю, он скоро вернется, — сказала она, хотя сама в это не очень-то верила.
— Сомнительно… — В трубке что-то зашуршало. По-видимому, Монни доставала носовой платок. — Он сбежал прямо из поликлиники, пока врач сообщал мне результаты обследования. А когда я вернулась домой, то обнаружила, что Крэйга там нет и его вещей — тоже.
— А как прошло обследование… нормально?
— Да. У меня будет девочка. — Монни принялась было снова сопеть носом, а потом сказала: — Извини, Одди. Так нескладно все получилось… Ведь теперь тебе придется выплачивать залог, верно?
— Что такое?
— Крэйг не явился сегодня на слушание. — Теперь Монни хлюпала носом безостановочно. — Полиция выписала ордер на его задержание… Меня уже допрашивали, где он. Я так напугана, Одди. Я ведь и вправду не знаю, где он.
— Он не пришел на слушание? — переспросила Одетта.
— Ну да. Адвокат мне вот что сказал… Погоди, я сейчас тебе зачитаю… — Монни некоторое время шуршала бумагами, потом ее голос послышался снова. — Если он не явится на повторный вызов — это на следующей неделе, — крупных неприятностей ему не миновать. И его гаранту тоже. Ему — тебе то есть — придется выплатить оговоренную сумму залога полностью…
Одетта назначила встречу своему адвокату Биллу в баре «Оксо».
— Извини, раньше выбраться не смог, — сказал Билл, ставя на стол портфель и смахивая снег со своего черного пальто и красного шарфа. — Пришлось всю первую половину дня проторчать в суде.
Одетта подсунула ему послание адвоката Калума и сидела тихо, как мышка, пока он его изучал.
— Похоже, он хочет отозвать свои средства.
— Это долговременное вложение. Он не может вот так запросто взять эти деньги и забрать, — процедила она сквозь зубы.
— Технически — может. — Билл сбегал в бар, купил пива и вернулся за столик. — Делается это следующим образом. Кредитор идет в суд и требует возвращения займа, мотивируя это неудовлетворительным, на его взгляд, состоянием дел заемщика. Конечно, ему придется доказывать, что дела его заемщика оставляют желать лучшего, но, насколько я понимаю, у Калума очень ушлый адвокат.
— Но Калум не кредитор! — воскликнула Одетта. — Он — вкладчик. Ты ведь сам визировал договор.
— Я еще раз просмотрю договор, когда вернусь в офис, — сказал Билл. — Но если мне не изменяет память, деньги были напрямую переведены на твой счет, так что это был скорее не договор, а уведомление и расписка с твоей стороны в получении указанной суммы. А из этого следует, что он, не получив этих денег в оговоренный срок, запросто может объявить тебя банкротом. — Билл склонился к столу и еще раз прочитал официальный меморандум адвоката Калума. — Да, никаких сомнений. Калум Форрестер собирается тебя раздавить.
Одетте нравились деловитость Билла и его манера говорить правду, какой бы горькой она ни была, но это было уже слишком.
— Могу тебя заверить, что ничего подобного он делать не собирается, — сказала она с уверенностью, которой не чувствовала.
— А я тебя заверяю, что не только собирается, но и сделает. Поскольку намеревается отозвать свои средства в максимально короткий срок.
Одетта вернулась в свой кабинет и включила автоответчик. В ее отсутствие звонила пропасть народа, и все ее знакомые, словно сговорившись, требовали, чтобы она срочно с ними связалась. Но Одетта не стала никому звонить. Она знала, что, разговаривая с подругами, обязательно расплачется, а ей ни в коем случае нельзя было распускаться. Сейчас, по крайней мере.
Флориан сказал, что он знать не знает ни о каком меморандуме адвоката Калума, но Одетта ему не поверила.
— Когда ты в последний раз видел Калума? — спросила она.
— Ну, не так уж и давно… — протянул он, пожав плечами. Что верно, то верно. Они с Калумом расстались только сегодня утром: всю ночь играли в настольный футбол. — Думаю, он уехал куда-нибудь. Сказал, что замотался и нуждается в отдыхе.
— Понятненько, — произнесла Одетта. — Устал, значит, бедняжка.
Флориан согласно кивнул и предложил Одетте коньяку. Она отказалась. Фло выпил. В последнее время он слишком много пил — даже по его меркам.
— У тебя все в порядке? — озабоченно спросила она.
— У меня все хорошо. — Флориан приподнял тяжелые веки и посмотрел на Одетту. — Я не за себя, я за тебя беспокоюсь. Ведь он под тебя копает — разве не замечаешь?
Одетта смерила своего «шефа» пристальным взглядом. Что и говорить, Фло основательно опустился. Даже бриться перестал. Одетте трудно было поверить, что она вступила с этим человеком в интимные отношения — пусть и под давлением Калума.
Между тем Фло продолжал говорить, время от времени смачивая горло глотком коньяку.
— Он играет с тобой в одну игру. Забыл, как называется по-английски… — Тут он пощелкал в воздухе пальцами, словно ловя муху. — Ага! Головоломка, вот как. Кто составит все элементы воедино, тот получит приз.
— Какой приз? — удивилась Одетта.
— Приз-сюрприз! — пьяно ухмыльнулся Фло. — Откуда я знаю, какой? Очень может быть, что если ты выиграешь, то он на тебе женится.
— Интересная у него манера — сначала судиться, а потом жениться, — язвительно сказала Одетта. Хотя она делала вид, что ей море по колено, сердце у нее при этих словах екнуло.
Флориан прикурил сигарету и глубоко затянулся.
— А может, он тебя испытывает? У него ведь все с вывертом, все не как у людей. Но одно я знаю точно. Он парень умный, и его счастье может составить только очень умная женщина. Так что давай думай, решай головоломку-то. Вдруг получится?
Одетта поняла, что большего ей от Флориана не добиться, и оставила его в покое. К тому же ей хотелось как следует обдумать то, что он ей сообщил. Она понимала, что надеяться на такой благоприятный исход с ее стороны — настоящее безумие, и Фло, скорее всего, все ей наврал, но… чем черт не шутит?
К сожалению, снова обсудить с Фло эту тему ей так и не пришлось. Француз тоже куда-то пропал и не объявлялся как минимум неделю. Надо сказать, теперь он приходил в «РО» все реже и реже, почти полностью переложив обязанности шеф-повара на плечи своего зама по соусам Неда. Это сказывалось на качестве пищи. Она по-прежнему оставалось великолепной, но пищей богов ее назвать уже было нельзя. Дальше — больше. Неожиданно несколько поставщиков деликатесных продуктов отказались отпускать свой товар в кредит и стали требовать, чтобы им оплатили все прежние счета. Потом на кухне сломалась дорогая французская печь, а пока ее чинили, несколько поваров, не привыкших работать в авральных условиях, потребовали расчет.
Стремясь совладать с многочисленными трудностями, Одетта упорно трудилась, урывая для сна всего несколько часов в сутки, и, чтобы как-то себя подбодрить, постоянно что-то жевала. Теперь она находила успокоение в одной только пище и, оставаясь в ресторане после закрытия, чтобы подвести баланс, ела все, что попадалось под руку, — разнообразные салаты, холодную рыбу, мясо, дичь, чрезвычайно калорийные пудинги — ну и, конечно же, шоколад.
А потом по электронной почте пришло послание от Билла, и тут ей уже не смогла помочь даже вся эта восхитительная жратва — слишком неприятное она получила известие. В своем послании Билл, в частности, писал, что суд, рассмотрев дело «Форрестер против Филдинг», предложил ей, Одетте Филдинг, выплатить Калуму Форрестеру шестьдесят тысяч фунтов в течение трех недель, угрожая в противном случае объявить ее банкротом и пустить ее имущество с молотка. Короче говоря, все произошло именно так, как предсказывал Билл, хотя она упорно отказывалась в такой исход верить. Более того, решение суда могло побудить других кредиторов последовать примеру Калума и тоже подать на нее в суд.