— Эй, может, улыбнешься? Покажешь знакомому зубки? — неожиданно прозвучал чуть ли не над самым ее ухом мужской голос. — Сдается мне, мы лихо отплясывали на свадьбе у Саскии. Ну, как делишки? — Одетта в эту минуту гипнотизировала взглядом выставленный в витрине страсбургский пирог и от неожиданности едва не выронила из рук сумку.
Повернувшись на голос, она увидела Мунго — младшего брата Джимми.
— У меня все хорошо, — ответила она. По счастью, на ней был элегантный деловой костюм, который она надела, отправляясь на интервью в очередное агентство, и это придавало ей уверенности. — А у тебя?
— Как обычно, маюсь с похмелья, — пробормотал Мунго. — Но в остальном дела — хуже некуда. Я, дорогуша, скоро стану бездомным бродягой! Нас того и гляди выкинут из пансиона. — Он произнес это с таким пафосом и так громко, что посетители магазина стали на него оглядываться.
Одетта слышала, что Джимми с Мунго живут в гостиничных номерах на Ноттинг-Хилл. Одетта знала этот дом — он находился в двух шагах от дома Джеза.
— Так вы, значит, до сих пор не сняли себе квартиру? — спросила она.
Мунго покачал головой. Судя по его бледному лицу и синякам под глазами, похмелье донимало его весьма основательно.
— Вероятно, ты в курсе, что братья Сильвиан ждут наследства? Ну так вот: похоже, наш старикан ничего, кроме долгов, нам не оставил. Так что сейчас мы, образно говоря, сидим на нуле. — Тут Мунго понизил голос и прошептал ей на ухо: — Очень может быть, мне придется даже устроиться на работу! — Судя по всему, сама мысль об этом была для него нестерпима. — Тебе повезло, дорогуша, что ты с младых ногтей обеспечиваешь себя сама. — Он с завистью оглядел свертки с купленными Одеттой дорогими продуктами. — И похоже, тебе это неплохо удается. Может, купишь мне выпить, раз такое дело? Обещаю всячески тебя за это развлекать и смешить.
Одетту позабавила ирония ситуации; она даже улыбнулась, но сказала другое:
— Я бы с удовольствием, Мунго, но у меня совершенно нет времени.
— Стыдно бросать ближнего в таком состоянии, — пробормотал Мунго. — Ну да ладно. Может, в другой раз поднесешь… — Он безнадежно махнул рукой и направился к выходу.
Одетта не утерпела и крикнула ему вслед:
— А как там Джимми?
Мунго сразу же к ней вернулся.
— Обязательно ему передам, что ты про него спрашивала, — сказал он. — Он будет рад до соплей. В отличие от меня у него все хорошо. Только он, доложу я тебе, страшный зануда. Заявил мне как-то, что я, по его мнению, слишком много пью. Представляешь?
— Действительно, зануда, — с улыбкой сказала Одетта.
— А я о чем говорю? — Мунго печально покачал головой. — Зануда и тиран. Так как, говоришь, тебя зовут? Я что-то запамятовал, а привет без имени не передашь. Не внешность же твою описывать, в самом деле?
— Меня зовут Одетта. — Она старалась не показывать виду, до какой степени ей обидно, что Мунго не запомнил ее имени. Как-никак они с ним протанцевали несколько танцев.
— Есть, запомнил: Одетта. Так и передам. Ну, будь здорова… — С этими словами Мунго отошел от нее и растворился в пестрой толпе посетителей «Хэрродса».
— Она сказала, где живет? — спросил Джимми младшего брата.
— Я как-то не подумал ее спросить. — Вид у Мунго был обескураженный. — Но, судя по тому, что она покупала в «Хэрродсе» деликатесы, живется ей неплохо. Вероятно, подцепила какого-нибудь богача и качает из него бабки…
— Мунго, ты же знал, что я разыскиваю ее вот уже несколько недель! — гаркнул Джимми.
— Я бы на твоем месте так не переживал. — Мунго широко зевнул. — Уж очень у нее толстые лодыжки.
Если бы Одетта часом позже выглянула из окна, то обязательно увидела бы светлую голову Джимми, который исходил весь квартал вдоль и поперек и несколько раз проходил мимо ее дома. Но она не выглянула. Сидела на кухне у Джеза, смотрела телевизор и ела купленный в «Хэрродсе» пирог с дичью.
Как только Эльза и Йен перебрались в новый дом, они настояли на том, чтобы Одетта немедленно к ним переехала.
— Это никакое не благодеяние с нашей стороны, — сказала Эльза. — Ты будешь помогать нам обустраивать жилище. Как ты знаешь, мне тяжелое поднимать нельзя, а Йен ни черта не смыслит в интерьерах. Его бы воля — он все выкрасил бы в цвет «электрик».
Одетта с удовольствием отказалась бы от этого предложения, но Джез вернулся с гастролей, и деваться ей было некуда.
Домик Эльзы и Йена был очень хорош. Но главное, там было много места, так что его обитатели друг другу совершенно не мешали. К тому же Одетте понравилась идея заново отделать и перекрасить дом, и она с душой взялась за дело. Более того, за углом находился паб «Памп-Хауз», где постоянно требовался обслуживающий персонал. Одетта могла получить там работу в любое удобное для нее время, чем она и пользовалась, когда Эльзе и Йену хотелось провести вечерок вдвоем.
Когда у Одетты выдавался свободный денек, ее навещала Джун, приносившая с собой по обыкновению вино и коробку чипсов «Принглс». Сначала Джун давала рекомендации относительно окраски и отделки дома, а потом, когда они с Одеттой и Эльзой перебирались на кухню, заводила бесконечные «девичьи» разговоры, главными темами которых были беременность хозяйки дома и будущее Одетты.
— Не можешь же ты вечно сидеть без дела? — добродушно улыбаясь, спрашивала ее Джун. — Тебе уже тридцать два. Пора и о будущем подумать.
— Мне тридцать три, — поправила ее Одетта. — Но, несмотря на столь солидный возраст, мне нравится бездельничать.
Одетте и впрямь исполнилось тридцать три, но она хранила по этому поводу молчание. Эльза и Джун страшно на нее разозлились за то, что она им об этом не сказала. Впрочем, они сердились и на себя — потому что напрочь об этой дате забыли. Отец Одетты прислал ей в этой связи поздравительную открытку, предварительно вложив в нее банкноту в десять фунтов, но Одетта так часто переезжала, что получила ее только через две недели.
На следующий день Джун вручила ей фиолетовый пластиковый пакет и сказала:
— Это чтобы тебя всегда можно было найти. И чтобы ты нам звонила — даже если у тебя нет ни пенни.
В пакете лежал мобильный телефон, услуги которого были оплачены на месяц вперед. Одетта расчувствовалась и даже немножко всплакнула.
— Я и так вам с Джеем слишком дорого обошлась, — пробормотала она сквозь слезы.
— Раньше ты всем только отдавала, — сказала Джун, поцеловав ее в щеку. — Теперь пришло время и нам кое-что для тебя сделать. Главное, почаще вспоминай, что мы тебя любим.
Было еще кое-что, о чем договорились Эльза и Джун, не поставив Одетту в известность. Они дали слово отомстить Калуму за причиненные Одетте страдания и теперь продумывали план военных действий.
— Не похоже, чтобы она злилась на Калума. И это очень странно, — сказала Эльза, когда Одетта ушла на работу в паб.
— Уж такой у нее характер. Она всегда винит во всем только себя, — ответила Джун. — Прежде всего надо помочь ей вылезти из раковины, в которую она забралась, словно рак-отшельник. Кто знает — вдруг перспектива отомстить Калуму ее расшевелит?
Когда Одетта вернулась с работы, у подруг был вид отъявленных заговорщиков.
— Мы тут кое-что замышляем, — сказала Джун, хитро подмигнув Эльзе.
— Правда? — зевнув, спросила уставшая Одетта. — И что же, хотела бы я знать?