Майя и Орилл сидели в разных углах телеги и весело болтали, продолжая рассказывать о чудесах, виденных ими на ярмарке. Майя поведала об удивительном тонконогом коне песочного окраса и с двумя горбами на спине. «Боги, он даже плеваться умеет! Клянусь, эта зверюга оплевала какого-то воина, измазав ему всю одежду!». Орилл же, как всегда улыбался и с довольным видом хвастал, как учил одного наёмника мухлевать в карты. Надья не поверила ни одному его слову. Она бы тоже могла рассказать о том, что видел в багряном шатре, или о чудесах, что они проделали с торговцем рунными камнями по имени Дитор, но вместо этого она лишь вынула из-за пазухи несколько подаренных ей нерид и принялась любоваться. «Какие же они красивые!». Даже торчащие из маленькой стеклянной колбочки, слегка наполненной водой, они сохраняли свежесть и красоту. Йолим мельком взглянул на цветы, но, видимо, предпочел промолчать, и продолжил править.
После моста дорога расширялась, и двигаться по ней можно было быстрей и свободней. Крики и брань улеглись, люди лишь приветствовали едущих им навстречу, или болтали между собой. По левую руку, вдали, можно было различить высокие лиственные деревья Дикого леса. В нём, в нескольких часах пути от его границы и стоит их деревушка.
Когда они подъехали к гостинице «Предательский двор» было уже совсем темно, а поднявшийся в небо огрызок луны заволокло тучами. Благо, гостиный двор был полон гостей, и его факелы освещали всё намного ярдов вокруг от самой гостиницы. Трехэтажное, широкое здание возвышалось над пустырем, и свет лился из его окон. Звуки музыки и людской шум доносился сквозь стены. Справа от гостиницы, чуть поодаль стояли внушительного вида конюшни, где с дюжину мальчишек-конюхов ухаживали за лошадьми. По двору гуляли воины, мерно о чем-то беседуя, молодые мужчины бегали за звонко смеющимися крестьянками, служанками и прачками. Предательский двор ничем не оправдывал своё печальное название. Йолим как-то сказал, что гостиницу назвали так, скорее, в насмешку над главарями бунтовщиков, что собирались здесь, чем в память, или в назидание.
Йолим провел их груженую телегу по отходящей от тракта дороге и остановил около конюшен. Откуда ни возьмись вдруг появился мальчишка-конюх, лет одиннадцати, и предложил поухаживать за упряжным. Йолим бросил ему ломаный грош, мальчишка сунул его в зубы и, убедившись в его подлинности, юркнул обратно в стойла, после чего вернулся со щеткой и охапкой овса. Майя и Орилл тоже слезли с телеги и потянулись в сторону гостиницы. Телегу с товаром они оставили без присмотра, ибо ничто из купленного ими на ярмарке не могло стать привлекательным для воров.
Глава 3. На «Предательском дворе».
Общий гостиный зал казался огромным. Среди дюжины столов, каждый из которых облепили шумные путники, то и дело сновали служанки, разнося эль, пиво, и вино. В правом дальнем углу весело искрил большой очаг, на котором пара дородных женщин зажаривало свинью. Шум, который казался громким даже снаружи, внутри превращался в настоящую какофонию.
Наемные воины, простолюдины, торговцы и иноземцы громко болтали и смеялись, стуча деревянными кружками и скрипя лавками. Мужчины боролись на руках, женщины кричали и подбадривали своих мужей и любовников, а зрители улюлюкали и громогласными воплями приветствовали победителей.
В дальнем левом углу угловая лестница вела на второй этаж, где располагались комнаты для ночлега. За лестницей было полно составленных друг на друга бочонков, дощатых ящиков и мешков, а под потолком были развешаны ароматные пряные травы. Увидев всё это, Надья искренне улыбнулась. Как хорошо было вновь увидеть это простое, кипящее веселье! Дома ей очень этого не хватало. Там, в окружении деревьев и кустов, места для празднеств не оставалось, а люди всегда были чем-то озабочены и угрюмы. То ли дело, здесь!
- Не стой столбом, Надья, - Йолим аккуратно подтолкнул её в сторону длинного общего стола, за которым могло разместиться с две дюжины человек. Свободные места за ним еще оставались, потому они, все четверо, смогли разместиться, заставив потесниться двух сероглазых фледменийцев. Те, с присущей им учтивостью, молча подвинулись и продолжили тихо переговариваться.