- Вы в порядке? - обеспокоенно спросил он. - Вас будто демоны гнали. «Если бы вы знали», - подумала Надья, пытаясь отдышаться. Страх всё ещё не отпустил её, но в пределах родного дома ей стало чуточку поспокойнее.
- Где вы были, я вас спрашиваю?! - повторил Шигор свой вопрос. - И где Йолим?
Друзья, наконец, придя в себя, обеспокоенно переглянулись.
- Он не пришел... - обречённо выдохнула Надья.
- Та штука, на дороге, - начал Орилл, жадно хватая ртом воздух и держась за бок. - Что если она до него добралась?
Староста Шигор смотрел на них, раскрасневшихся, перепуганных, и постепенно начинал закипать:
- Какая штука? Кто добрался? Что вы, трое, несёте?
Алистер взял старосту за плечо, как бы успокаивая его:
- Что-то напало на вас по дороге? - спросил он, и в его глазах заиграли искорки тревоги.
- Напало? - Майя вышла вперёд. Её рыжие волосы растрепались и липли к лицу. Глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит. - Да, напало, демоны его побери! Оно оторвало коню башку и швырнуло телегу над нашими головами, словно та из пуха сделана! Какого дьявола тут происходит?!
Не выдержав, Майя рухнула на колени и разрыдалась. Орилл взял её за плечо, робко стараясь успокоить.
Шигор внимательно посмотрел на Надью:
- Что за бред вы все тут несёте? - ошарашено спросил он, покачивая головой. Но, прежде чем Надья успела что-либо ответить, из толпы собравшихся вокруг селян раздался истошный вопль:
- Надин!
Новая волна страха накатила на Надью. Её мать, Биготия, как всегда перепачканная землёй из сада и с платком на голове, резво пробиралась сквозь толпу, расталкивая соседей:
- Где ты была, непослушная девчонка? - закричала Биготия, подкрепив свой вопрос ударом полотенца вдоль надьиной спины. - Ты должна была вернуться немногим позже полудня!
Ещё один удар.
Староста Шигор успел выхватить у неё полотенце, не дав Биготии третий раз ударить им дочку:
- Уймись, Биго! У нас тут проблемы! - он смотал полотенце вокруг руки. - А ну быстро рассказывайте, что у вас там произошло!
- И где мой пасынок?! - к собравшейся вокруг перешептывающейся толпе присоединился Сорен - деревенский кузнец.
Все глядели на Надью. Староста, с гневно поблёскивающими глазами, слегка взволнованный Алистер, пышущая яростью мать. Майя продолжала реветь, сидя на земле. Орилл сидел рядом на одном колене, обнимал её и что-то шептал ей на ухо.
Вздохнув и собравшись с мыслями, Надья поведала собравшимся соседям всё, что произошло с ними с того момента, как они прибыли на «Предательский двор». Когда её рассказ дошел до момента, где им позволили заночевать под крышей гостиницы, мать Надьи вновь разразилась истошными воплями:
- Ах ты, мерзавка! Немыслимо! Почивать под этой крышей греха и разврата!
Она попыталась ударить Надью рукой, но на этот раз сделать это ей помешал Алистер:
- Уймитесь, милейшая, и позвольте дочери закончить, - резко произнёс он.
Надья продолжила, поглядывая то на старосту, то на Алистера, то на остальных жителей, старательно избегая смотреть в глаза собственной матери. За долгие годы придирок и побоев Надья хорошо выучилась определять её настроение, и сейчас та была в бешенстве, что не предвещало для Надьи ничего хорошего. Остальные же недоуменно переглядывались, словно не понимая, что это: какой-то юношеский розыгрыш, или же всё рассказанное - чистая правда?
Когда Надья закончила, на дворе повисла тишина, которую прерывал лишь ночной ветерок и всхлипывание сидящей на земле Майи. Надья молчала. Она чувствовала взгляды селян, взгляды соседей, друзей. Суровый взгляд старосты и мягкий, задумчивый взгляд Алистера. Но больше всего она ощущала взгляд своей матери: холодный, полный безумной ярости. Внезапно, Надья почувствовала себя виноватой во всём, что произошло в последние дни. Подобные чувства были ей не впервой. Биготия позаботилась о том, чтобы Надья чувствовала себя виноватой всегда, открывая глаза поутру и задувая свечу перед сном.
Тишина понемногу переросла в негромкий ропот. Жители переговаривались, как будто решая, верить им в рассказанную историю, или нет. Кто-то выдвигал теории, кто-то убеждал остальных, что всё это вздор, кто-то сетовал о пропавших товарах. Бормотание множества голосов пресёк один, прокатившийся над толпой, словно рёв боевого рога:
- Где мой сын?! Где Йолим?!
Сорен, приёмный отец Йолима, смотрел прямо на Надью. Несмотря на почтенный возраст, он всё ещё сохранил былую силу. Его могучие руки висели по швам, а широкая грудь нервно вздымалась. Часто дыша, он буравил её своим взглядом, требуя ответа.